Сонечка Ладова |6 Первая любовь

…Санька Колесин завёлся в Сонечкиных ухажёрах не так давно, но проходу с неделю уж не давал ни на заводе, ни в общежитии. При любом удобном и неудобном случае старался, пользуясь тихим нравом Сонечки, ухватить её то за попу, то за талию, то за ещё какой-нибудь, похоже, жизненно важный для него элемент.

И если на заводе его ловкие притязания были ограничены короткими рамками обеденного перерыва и не всегда удачными для него обстоятельствами случайных встреч, то в общежитии, где Санькина комната находилась чуть ли не напротив Сонечкиной, оперативный простор для его любовных мук был куда более просторным.

Валентина и на порог не пускала Саньку Колесина с тех пор, как он, слегка погорячившись, уже «хороший» завалился к ним как-то в гости, снёс плечом нечаянно дверцу у шкафа и попытался устроить «ночь любви» на грани полудебоша. Поэтому Санька теперь вынужден был признаваться Сонечке в искренности своих намерений и чувств во время её походов по разной величины нуждам в туалет, в душ или на кухню. Стоит заметить, что кухню Санька предпочитал менее всего, поскольку там рядом с Сонечкой постоянно оказывалась ещё не смирившая нрава Валюха, и была вполне ощутима возможность отхватить от неё, в случае помех Сонечкиному поварскому искусству, первой же подвернувшейся сковородкой. А в санотсеке Санька зажимал и тискал смущающуюся Сонечку по всем углам, каждый раз приходя в неистовое возбуждение от встреч с ней.

На этот раз он прижал её у окна душевой и стоически умолял подрочить у него. Сонечка, заскочившая в душ перед самым сном и встретившая его уже на выходе, на добрых полчаса задержала намечавшийся отбой и теперь мучилась и томилась в обнимающих её сзади Санькиных лапах. Санька крепко держал её за испуганно поджимающуюся попу и «убалтывал» (нёс на ушко полувнятную ахинею с жаром горячечного больного).

«Сонечка… ёпт… знаешь как… хуй стоит… чуешь жопой?.. третий день не могу… так соскучился… я б тебе сунул в пропеллер твой… хочешь-нет?.. я в тебя сразу влюбился, чес-слово… как увидел, как раком стоишь на конвейере… потрогай писюн… ну, не ломайся ты… пойдём, хоть в кулачок тебя выебу… нет же никого… никто не узнает… я никому», Санькина лапа сжимала чувственно Сонечкину округлую булочку, и Сонечка жутко пунцовела в ночное оконное стекло.

- Колёсин, мать твою взять бы, как женщину, ты опять тут устроил притон мне?! – голос коменданта Андрея Васильевича был отлично узнаваем всеми обитателями общежития. – А ты, Ладова, что напружинилась жопою, когда людям нормальным спать давно полагается!

Андрей Васильевич часто во время вахтенных ночных дежурств заходил на проверку, снимал вахтёра с поста и драился с нею в своих излюбленных душевых местах общежития. Этой ночью дежурила как раз супруга его, Ольга Андреевна, бывшая на десять лет его моложе и лет на пятьдесят веселей. Ольга Андреевна, проходя с мужем в душ, только хихикнула, увидев, как вздрогнула сжимаемая в тисках Колесиным Сонечка Ладова. На Саньку вежливо-грозное приветствие коменданта всего общежития впечатления не произвело никакого.

Дверь за четою захлопнулась и вскоре из душевой кабинки вместо звука долженствующих струй помывки послышались размеренные поахивания и глухие шлепки.

«Пойдём… отдрочи…», Санька влился губами в Сонечкину шейку под ушком, отпустил, наконец, её задницу и сильно притиснулся торчащим мотнёю горбом к ней между раздавшихся на стороны под халатиком ягодиц, «На золупу мою полюбуешься… че – не хочешь?.. давай… за хуй подёргаешь… чуешь, сил уже нет… сейчас юбку тебе промочу через трусы… а потом, хочешь, вместе поссым?.. ну давай… погнали… слышишь, ебутся как… щас Василич нальёт той пизде… пойдём, Сонечка…»

Он начал стремительно подталкивать передком Соню к приоткрытой двери кабинки. Соня почувствовала, что в ней не осталось ни малейших сил на него, и что ноги сами, будто вне её воли, перемещаются по полу.

Санька и дверь не прикрыл, так спешил, выпрастывая на ходу напрягшийся жёстко балдак из мотни. Спешно взял Сонечкину ладошку и положил на свою закатанную в шкурку пылающую золупу: «давай!..». Ощущение её нежных пальчиков на выдающемся стояке чуть не пролили Саньку по сразу же. Сонечка чуть сжала пальчики и нерешительно задёргала кулачком по скользящему в бархатной шкурке стволу. Непропорционально большая головка Санькиного естества ограничивала движение, и кулачок мерно ударялся тыльной стороной в её основание, заставляя Саньку по тихому ржать от прилива нахлынувших чувств. Долго он не удержался и прыснул протяжной струёй Сонечке на халатик: «Ог-ххх-хо!!! Ог-хо-хо!!! Ой, пизда твоя матушка! О-хохо… Давай заново!»

Как сильно изголодавшееся Санькино потребство ни в коем случае не хотело довольствоваться разом лишь и боялось отпустить от себя готовую упорхнуть Сонечку и на минуту. Сонечка продолжила возить кулачком по приослабшему на совсем недолго и опять набирающему силу обмоченному и липкому теперь отростку. Санька довольно пыхтел над ней, стараясь залезть к ней за пазуху и залапить маленькую упругую грудь.

- Быстрей береди! – от наплыва счастья Санька командовал. – Золупу хочешь лизнуть пока мокрая? Ладно-ладно, не буду… строчи…

- Охолонь слега, паря! Поди попроверь, как там дно у моей называется! – раздался над ухом у Саньки голос Андрея Васильевича. – Олюшка мыло пообронила там, не поможешь найти? А я тут и сам без тебя твою голубу приглажу уж…

Санька вскрякнул, с трудом отнимая Сонечкину ладошку от своего весёлого хуя, поддёрнул свалившиеся штаны от колен, и наперевес отправился по соседству к Ольге Андреевне.

Василич не обманул: Ольга Андреевна стояла раком во всей красе, будто впрямь утеряла обмылок, и в разверсто-гостеприимной щели её блестела одинокой жемчужиной капелька выдавленной полными губками спермы натолкавшего ей супруга… Санька с ходу вдул в лакомо-тёплое влажно чавкнувшее очко Ольги Андреевны, и их обоих с комендантшей стремительно затрясло в темпе скоропалительной случки.

- Оёй! Оёй! Ой-ёй-ёй!!! – тоненько завыла на всю душевую Ольга Андреевна: башковитый хуй Саньки Колесина глубоко и распирающе бодро достал… Из-под влажно-кудрявых волос с пизды Ольги Андреевны сильно цвиркнуло по отвешенным Санькиным яйцам упругой женской струёй.

Санька захмыкал довольно, трясясь и впустил в глубину ей навстречу молочный поток…

- Выгнись, Ладова! – Андрей Васильевич шарил между ножек у Сонечки своей пятернёй – после чуть не часовых терзаний с Санькою у окна в коротких липких кудряшках было мокро, скользко и горячо. – Становись на изгиб, я по-быстрому!

Он ловко опустил Сонечку на четвереньки на лавочке, закинул на голову ей подол халатика, чуть приподнял задок и пристроился сзади лицом. Показавшийся Соне огромным шершавый язык его оказался у ней прямо в промежности. Комендант протяжно лизнул и прицокнул: «Целик-красота! Пёрла раковина!» А затем уж засунул поглубже язык и стал тихонько со вкусом посасывать. Сонечку разморило в неге, и тело всё уже привычно невесомо пошло… Она несколько раз слегка вздёрнула попкою вверх и еле слышно простонала, кончая…

- Ну-ка спать у меня по домам! Устроили ночь шебарша! – Андрей Васильевич разгонял всё никак не подтянущего штаны Саньку и уже исчезающую Сонечку по комнатам, приобнимал оттраханную супругу за талию и проверял целость щеколд на дверях туалетных кабин…

Версия 1.0

2007 - 2009