=Ластонька=



	Малити. Часть 4
	С того утра мы жили вместе с Малити, и наши дома уж точно «слились в одну точку пространства»: мы перестали замечать по какому из двух адресов оказываемся – дом теперь у нас был один. И работа одна… Потому что дом-то дом, но дома мы оказывались лишь в половину существующего над нами времени, а потребность видеть, чувствовать и осязать друг друга настоятельно просила о каждом из отведённом нам мгновений. И если чувствовать и видеть друг друга мы вполне умели и на расстоянии, то всё нарастающая в нас жажда осязания настигала действительно иной раз в самых неожиданных ситуациях. Никакого примера мы, конечно, не подавали. Просто так получалось… Впрочем, и аномального в том для наших малышей я ничего не вижу. Первый "прокол" приключился на ёлочке (праздник такой у малышей, воспитателей и родителей заодно). Подготовка детского праздника сама по себе достаточно увлекательна и чрезмерно хлопотна для всего воспитательского состава, а в тот день ещё выяснилось с утра пораньше, что у средней группы деда мороза не будет – целевой и давно работавший с нами сотрудник из облдрамтеатра нечаянно заболел. Случается, конечно, и с деда-морозами – простая, но крайне несвоевременная ангина. Если бы об этом стало известно хотя бы дня за три (как это, кстати, случилось уже на тот момент в одной из подготовительных групп!), мы выкрутились бы силами наших воспитательниц или, в крайнем случае, младшего педсостава, в который при соответствующей предпроработке мог войти даже наш дворник и ночной сторож Илья Герасимович (два высших технических, хобби – филонимика раннего Ренессанса). Но именно в тот день, как назло, Илья был отпущен мной на случавшиеся у него изредка выступления сколоченной им лет триста назад какой-то рок-андеграундной группы и теперь найти его можно было разве лишь где-нибудь в одном из провинциальных караван-сараев. А у меня до утренника три часа максимум. И ждать не дождаться снегурочке в окружении взывающих к дедушке морозу малышат этого сказочно-необходимого персонажа с полным мешком волшебных конфет и подарков! В общем аврал был по полной… Но Снегурочкой в средней группе была назначена Малити, в том числе и поэтому мне в голову пришла спасительная мысль экстренно войти в роль Деда Мороза самой: в паре с Малити я была готова вытянуть что угодно! Два с половиной часа ушло на кадровые перестановки в коллективе, который в самый разгар праздника практически покидался его руководитель-заведующей. Минут двадцать пять я входила не собственно в роль, а в тяжёлую красочную униформу дедушки мороза – наша собственная садиковская шубка-кафтан "работала" сейчас в той самой подготовительной, которую удалось спасти от авралов заблаговременно, и мне пришлось облачаться в практически настоящий полярный костюм новогоднего северного пришельца. Пять минут я знакомилась с текст-сценарием и со спецификой заполярно-пожилых диалектов. Несколько неожиданную помощь оказала благовозобновлённая после восемнадцатилетнего перерыва привычка курить по вечерам: голос мой при желании мог, оказывается, вполне становиться не столь даже грубым, сколь необходимо для Деда Мороза солидным; правда, приходилось всё время гасить прорывавшуюся сквозь эту солидность хрипотцу. Я явилась вовремя, рассказала им всё мне известное о моих белокрылых оленях и ледяных городах, выслушала внимательно пару-тройку старательных до лёгкого приседания в корточках стишков про метели и разноцветные шары, и подарила каждому по мягкому зайчонку на память до следующего нового года. Малити тихонько хихикала, но больше во мне, чем надо мной – Снегурочка на всём пределе искренности была увлечена новогодней игрой не меньше своих подопечных и водила с ними хороводы, радовалась и тревожилась состоянием пребывающего в жарком для него климате Дедушки Мороза по самому правдишнему. «Ну вот и пора нам с Дедушкой Морозом лететь дальше, к другим малышам, которые никогда-никогда ещё не видели настоящего снега!», Малити выпускала последние крошечные лапки мишуток и белочек из своих рук, «С Новым Годом вас, хорошие наши! С новым снежком и счастьем!». То, что уходим мы вдвоём, я осознала среди восторженно-прощальных писков провожающих нас «в дальние страны» разноцветно наряженых крошек. По всему моему упарившемуся в тяжёлом наряде телу просквозил лёгкий озноб, и у меня уже до знакомого трепета жарко свело между ног. – Ой… всё! – Малити мягко прикрыла за нами белую дверь и на секунду зажмурилась: – Класс! Работа с малышами её и в будние-то дни не оставляла в равнодушии ни на минуту, а тут её просто слегка вело. Я рассмеялась, целуя её в пылающие на фоне голубых блёсток розовые щёчки: – Малити, ты настоящая Снегурочка! Если бы я оставалась в зале, то точно б поверила, что ты сейчас улетишь на северный полюс! Она чуть прикрыла глаза, ухватив меня за руки, и открыла их уже озабоченно-жалобными: – Ли, я ужасно хочу… – Я тоже… Ага? Единственным положительным аспектом всех моих мучений под тяжестью алого тулупа было то, что под ним я находилась в одном нижнем белье – надеть что либо ещё под его знойные объятья у меня просто не хватило никаких душевных сил! Я распахнула просторный тулуп, и мы стиснулись так, что он вполне спокойно мог бы застегнуться теперь за спинкой у Малити. Мы целовались и радовались друг другу как будто не виделись сто лет. Но за одной из дверей всё ещё шумел пустеющий новогодний зал, а за другой нас ожидали ещё не завершённые празднично-организационные дела. Поэтому не более чем через минуту я прятала уже свои чёрные трусики в просторный карман, а Малити во всём своём снежно-волшебном наряде стояла коленками на мягком ковре и блуждала пунцовыми от волненья щеками в ажуре удерживающего мои чулки пояса. Моя писька от возбуждения хлюпала и чмокала при каждом прикосновении, что ещё слегка конфузило меня и ужасно забавляло Малити. Когда я ощутила её улыбку на своих половых губах, у меня подогнулись коленки, сами подставляя ещё ближе к её лицу широко распахнутую вагину, и я почувствовала, как щекотная струйка пота катится по моей спине под так и не снятым тулупом деда мороза. Хорошо стало сразу и настолько пронзительно, что я забыла о существовании какого бы то ни было времени вокруг нас. Я прижимала её светлые локоны в маленькой короне Снегурочки к своему раскрытому лону и задыхалась в поиске звёзд на украшенном снежинками потолке... Когда звёзды нашлись и просыпались млечно-метеоритным дождём, а я стояла и вжимала головушку Малити под свой живот с силой всей приключившейся со мной страсти – дверь из зала осторожно скрипнула, приотворяясь будто сама собой: – Дедушка-Мороз, Дедушка-Мороз, не улетай! В образовавшийся прощелок двери чуть неловко всовывалась Катечка Громова в мягком обрамлении из зайчиков и кулёчков конфет. Как я успела запахнуть свой тулуп, укрыв им присевшую под меня Малити, и вернуть на место белые брови и бороду – я не помнила… – Катечка, что… – я вдруг осознала, что я – Дед Мороз; и что нахожусь на грани нарушения веры ребёнка в сказочные чудеса. Мгновенно вернувшимся ко мне гулким баритоном я выправляла ситуацию как только могла: – Кгм, Катюш! Ты откуда взялась? А что это зайков у тебя целый круг? Не боишься – распрыгаются? – Не распрыгаются! – Катечка уверенно протягивала мне всю играющую искрами подарочную охапку. – Это тем малышам кто не видели снега! Мы вместе с Толиком и Андрюшкой придумали! – Что-что? – я чуть снова не оказалась на опасной грани покидания роли. – Это вы молодцы, Катюш… И тут я почувствовала, как язычок мной даже забытой на миг от неожиданности Малити, вновь шевелиться во мне! Стало так тепло, что я чуть прикрыла глаза под нависающими ватно-огромными бровями. – Кгм… Это очень хорошо вы придумали… – Дед Мороз в моём исполнении пребывал в очевидном затруднении – принимать подарки обратно не входило в тексты сценариев… – А что же скажут папа и мама? Где, Катюша и Толик с Андрюшкой, все ваши зайчики? Язычок Малити приближался кончиком к моему сердцу… – Ой, Дедушка-Мороз! – Катечка, похоже, в данном вопросе никакой проблемы не видела. – Мы же скажем им – в лес ускакали! И всё! – Ох… – бас Дедушки Мороза начинал чуть хрипеть. – Ну уж нет, Катюш, лучше так и скажите – у Дедушки! Для малышат… у которых нет снега… Ох и ох… А за это что вы все придумали, подарю я вам всем на троих настоящую волшебную пуговку!.. Я бережно уложила её зайчиков на лежащий рядом на столе пустой атласный мешок и со всей неторопливостью Дедушки полезла в правый карман. Мне вновь уже было так хорошо, что двигалась я словно в плавном завораживающем сне. Катечка смотрела на меня во все распахнутые глаза, а Малити трогала за какую-то уж очень чувствительную струнку на самом верху своей губкой. Я чуть не достала из кармана вместо волшебной пуговки волшебные трусики… – Вот, Катюш, береги!.. Через неё видно радугу солнышка… С застывшим в полуприкрытии от изумления ртом мой ребёнок прошептал только воспитанное в нём «спасибо, Дедушка…» и медленно исчез в притворившихся за ним дверях, сжимая пуговку в несомом от волнения на весу кулачке. Я очнулась сидящей в кресле с распахнутыми на мне одеяниями и с ласкающейся ко мне моей милой Снегурочкой. Между ног было мокро и всё ещё чуть ощутимо дрожало… Откинутая в этом кресле я прижала её к себе с такой силой, будто мы находились в родной кровати, и она забилась в моих объятиях привычно, как в наших домашних играх. Какую сцену мы представляли из себя для вошедшей через служебный вход Татьяны Вернадьевны, или попросту Танечки (воспитательница подготовительной группы, стаж-3), можно было прочитать на её ошеломлённом до растерянного испуга лице. И стоило определённого труда вернуть её милое личико из этого переполоха в состояние обалдевшей от массы впечатлений улыбки… =ó> Steel-Rose… дензайя залётный гневоупорный панк… Голубая акварель перепоясывала моё лицо, и в глубине глаз иглами снежинок нарастали зрачки… При виде обнажённого тела он теряет дар речи, страха и ежеминутно уничтожающей его совести… Скриминг моего голоса надрывается о леденеющую во мне голубую кровь…
		Версия 1.0 2007 - 2009