=Ластонька=



	Аушкин сон…
	Идеика Онейропутешествия и исследования... На данный момент (27.01.2010) - фрагментарная разработка... Игровое поле Чё и попёрло-то меня туда – я вряд ли бы объяснил… Я был заурядным вуайеристом-любителем, относительно юным дрочером под окнами женских консультаций и гинекологических клиник. В свои неполные двадцать три я ебался один только раз, да и то случайно, в троллейбусе. В целом же моя половая жизнь и нравственное развитие привычно и часто опиздюливались разъярёнными объектами моей страсти – женщинами, а иногда и их сильно-героическими половинами, то есть мужьями. Сейчас, с высоты прожитых ста тринадцати лет я не всегда и умею уже вспомнить-понять – чего там такого волшебного и жутко тайно запретного мог я ухитить-узреть разветчицким взором своим в их прекрасном телостроении; но тогда оконфуженные в пыль и срам чудесные нимфы держали оборону своих предместий до непередаваемого воинственно, запальчиво и очень больно!.. Вот откуда у меня пошла такая стойкая и могучая к жизни сила терпенья и воли: молчаливо терпеть, когда тебя мутузят десятка два рук, хоть и прекрасно-нежных, конечно, но порой довольно увесистых; отвисать под окном, свесив при неудобной позиции в кулак к себе хуй; ежесекундно быть готовым к тому, что какая-нибудь странствующая одинокая милиционерка тебя усечёт и обучит по своему уже разумению всем премудростям полового и правонормального акта!.. Такой жизни, конечно же, не многие могли выдюжить – кой-кто бросал всё, наставал горьким пьяницей или другую какую потеху искал поскромней. Но я держался в седле, роль которого зачастую выполняла пренеудобно-колючая ветка под жопой на каком-нибудь утемнённо-вечернем дереве как в форпосте… Я держался как мог и всё бродил и бродил по кустам, как по кущам впроголодь-страстной моей любви, впадая порою с отчаяния в рядовой же эксгибиционизм и показывая первой встречной, что я не такой – лучше, хуже ли, то неведомо, а только кончу сейчас прямо в этот газон, по которым вообще-то не велено, но раз вы уж туда забрели с такой страстнейшей неожиданности, увидев меня… А тот вечер лишь ещё наставал… Так как-то вышло, не очень ловко по моему делу любительскому – в кушери ещё рановато было влезать, солнце стояло по-летнему совсем ещё высоко, было вообще часов пять!.. А может даже и полчетвёртого… я не помню уже… слишком время в тот вечер показалось мне относительным… Я шёл неспеша никуда – а хуй-ли спешить, когда во всём окружающем мире ещё часа два-полтора можно спрятацца только в собственной тени? Решил пока присмотреть быть может какую малоизвестную мне где позицию, и бродил себе так и бродил… Но что-то ж меня и вело… То ли озноб этот чуть слышный, но перманентный в паху – ну да это у меня постоянно почти, када ебацца хочу, то есть всегда… То ли просто такая какая-то непонятная и может мистическая даже ситуация была – тогда много дураков остатки ума своего сдавало под метафизику – прямо как-будто судьба и невидимая нить Ариадны или кого там, кто клубок выдаёт путеводный, што тебе кажецца уже что там всё путём и красная шапочка, а там нет – минотавр, то есть мужчина с рогами рассерженный по какому-то своему жизненно-важному поводу… И вот иду я по этой ниточке никому непонятно-невидимой, а мне да, чувствую уже, чувствую всем, чем могу, что на жопу, кажись, приключения этим вечером, на жопу мою уже наверняка и точно то есть сто процентов где-то внятно приключения эти плачут… Поэтому я неторопливо иду и размышляю себе – вот бы уже хоть бы раз эти мои ненаглядно-разъярённые фурии учинили полное бы непотребство с сексуальной точки зрения то есть надо мной, да и снасиловали б прямо гуртом!.. Так нет же, только деруцца… Ну и хуй с ними, думаю, может получится-удасца сбежать?.. О том же, чтоб не пойти, речи, замечу, не было и на ум даже не приходило, оттого как оттяг у человека в любом случае должен же быть!.. Ну и так дальше бреду – солнце шею печёт, калит-готовит к грядущим затрещинам… …Обнаружил я себя, когда поочнулся чуть от своих размышлений и вечернего солнцепёка, проходящим через какую-то школу, сквозь двор. Кирпично-белые стены залитые оранжево-тёплыми уже чуть косыми от счастья приближения к отдыху лучами солнца… Дворик этот небольшой, как и запёрся-то на него – кругом же забор?.. Ну да он проходной по всей видимости был – там по-школьному от одной дырки в заборе до другой нахоженная всеми тропа была, вот я запросто и очутился. «Поссать что ли зайти?..», меня морили нега с ленцой – не то чтобы даже слишком сильно хотелось, просто времени было, хоть в карманы пачками складывай, да и в прохладу завернуть хоть на чуть… Ну я и зашёл в этот их вестибюль с какого-то бокового, обычного хода, которым похоже пользовались не меньше, чем основным – тоже чувствовалось… И вот я иду – где же писают тут?..; незнакомая мне данно-школьная конфигурация – и упираюсь вдруг прямо в двери распахнутого света: спортзал… На для что мне спортзал? Я ш не в секцию легкового балета пришёл к ним устраивацца или в ещё извращённое что, вроде футбола на скользящем пластик-паркете… Из меня и вообще-то спортсмен по ту пору был – на одну затяжку беломорины штангу поднять и здоровье всё в лёгких окончилось, один кашель и смех!.. Я же думал тогда, что онанизм, это когда здоровью вредит, а подсматривание в виде безотвязного хобби своё и вовсе считал делом пагубным для долгожития, вроде пролонгированного сердечного приступа… Да хули там, в ту пору про здоровье многие, то есть практически все, заботились только так: постоянно выпивали что-нибудь за него в виде тоста, а смотрели на это здоровье только в специальный журнал или в неделю раз по ихнему своему телевизору, где ведущая была так ничего себе, вот и всё то здоровье! Поэтому я сразу понял, что дверью ошибся и вправо свернул. Вправо – потому что там как раз дверь была подходящая: не подобная райским вратам из книжки техних времён «Популярная жизнь после смерти», как их этот спортзал, а вполне даже нормальная, обычная дверь, как вроде в какой-то закут – то есть вероятность большая по всем видимым её внешним признакам, что правильно добрался я и нашёл, и что это как раз туалетная комната, и скорее всего – поскольку и в самом деле поссать захотелось уже – для мужчин… Но я ошибся. Это была раздевалка. Неизвестно для женщин или для мужчин – там вообще никого в это время давно уже не было. * «При чём же здесь пляж?..», - эта или подобная мысль даже не пришла мне как-то в голову. Я брёл вполне спокойно по широкой полосе золотого песка, рассматривая под ногами редкие камни. Справа тихо плескалось бескрайнее море, слева то чуть ближе, то дальше подступали скалистые горы пока ещё тёмных пород. Весь воздух вокруг был словно насквозь себя проницаем золотистым до оранжево-вечернего, возможно, сиянием. Хоть было и утро… Впереди брела женщина, а подальше ещё одна, и ещё перед ней – время к полудню, сообразил тогда я про себя, становится жарко уже загорать, все оттягиваются с пляжа на ритм-обед. Я стал обгонять идущую впереди полную пожилую женщину – мой шаг не сравнить ведь с её… Я стал обгонять идущую впереди женщину, когда заметил, что на ней нет лифчика… «Дикий пляж… Прикольно…», улыбнулось внутри. Женщина несла обвисший тесёмками лифчик в правой руке. На полной спине выделалась линией недавно тесного вреза ещё смятая полоска белой кожи среди загара… - Рано сегодня обед!.. – обгоняя слева я бросил приветственно-вежливое обращение вполоборота дежурно. - Да, припекает с самого утра уже! – оживлённо откликнулась она. На её большие, «ведёрные» сиськи посмотреть не удалось – я соблюдал из всех доступных мне сил правила и приличия нудистского негласного этикета. Пришлось довольствоваться тем, что представил их до лёгкой ломоты в обтянутом плавками корне… Через сотню-другую шагов передо мной замаячили две спинки следующих, идущих почти шаг в шаг, женщин. Две загорелых стройняшки, они тоже вполне спокойно прогуливались топлесс, причём на спине ближайшей ко мне не было и следов белых незагорелостей – она не снимала лифчик по случаю, а попросту обходилась без него целый день. Я стал обходить её справа и таращился на её небольшие округло-подёргивающиеся сиськи с загорело-малиновыми сосками уже почти что в открытую – благо пошедшая полоса прибрежных валунов очень способствовала этому: то мне, то ей приходилось то и дело нагинаться и, цепляясь за края камней, практически раком карабкаться над золотистым песком… Она видела, что я ей пялюсь на грудь с расстояния всего нескольких метров, но не делала ни малейшей попытки прикрыться, либо выразить мимикой или жестом своё недовольство. Скорей наоборот – её аккуратно очерченные грудки то заманчиво отвисали книзу, устремляясь сосками к земле, тряслись и немного вытягивались, то гордо-зазывно выпячивались поднадутыми полушариками на распрямлённой груди… Видно мне было их так хорошо, что у меня в плавках встал. - Мы работаем здесь, гастарбайтерами!.. – на одном из валунов она распрямилась и внезапно представилась. – Меня зовут Лина. Лина Тамиира!.. Она протянула узкую, смуглую от загара ладошку. Я улыбнулся в ответ, протягивая навстречу свою руку и стараясь развернуться всё-таки не более чем в полоборота, чтобы мой стояк в треугольнике плавок остался незамеченным – было бы всё-таки крайне неловко… - Мартин Иден! Карибский ловец изумрудок – ныряльщик за жемчугом!.. – я пожал жарко-сухую и шелковисто-нежную до нечаянной дрожи с моей стороны ладошку. – Прибыл на практику вне отряда. Вроде какое строительство… Она откинула с лица прямую тёмно-русую прядь тонких волос и дальше мы пошли держась за руки – карабкаться по валунам стало значительно легче. А потом пошёл снова чистый песок. - И давно это с вами?.. – её вопрос, показалось, был обращён прямо к пику моего выпирающего плавками из паха стоячему колуну; только тут я заметил, что непроизвольно пытаюсь прикрывать его всё время свободной ладонью. - Что, простите? – я сделал вид, что не понял вопроса, убрал бесполезную свою ладонь от трусов и решил, пользуясь случаем, смотреть уже не к себе под живот, а только на её голые, покачивающиеся рядом сиськи. - Ну строительство вместо нырянья за жемчугом? – Лина высвободила свою руку из моей и провела ладошкой по впивающемуся головкой в резинку горбу у меня под пупком; место стычки головки с тканью плавок слегка помокрело и по сиренево-синим разводам очевидно проступило фиолетовое пятно… - Нн..ну… не знаю… - меня чуть качало по памяти: её тёмно-малиновые соски на груди наливались и туго выпячивались, напоминая уже две перезрелые вишни. – Было не до выбора профессии… Хотелось просто чуть-чуть отдохнуть на пляжах Дикого Севера… - Понятно… - она остановилась и, откидывая обеими руками назад с лица волосы, обнажила очаровательные полосочки баш росистые от капелек жаркого пота. – Вас пленила романтика Золотистых Песков Средилетнего моря?.. Я невольно залюбовался всей изящно-игристою грацией её тела, утратив дар слов на мгновение… - Вы нашли себе место под солнцем уже? Где вы будете жить? Приходите к нам, в общежитие – бригада наша небольшая совсем, всего пять человек, да к тому же две девочки на заочном, на сессиях. А отсеки у них тут рассчитаны на целый борт-экипаж – вот и ютимся втроём на целой зал-площади!.. - Спасибо!.. – мне захотелось поцеловать её в иссушенные зноем тонкие милые губки, но не до таких же пределов был я маньяк! – Спасибо за приглашение! Я не консультировался ещё в отделе распределения кадров, но сегодня вечером приду в любом случае – вы просто очаровательны и у вас сказочно-смешное тату!.. Голографический кролик на смуглом плече Лины тут же расплылся в улыбке до длинных ушей. - Мемориальная фенька из ужасов непослушания! – она тоже улыбнулась и протянула руку на прощанье. – Распредки, конечно, с них станется, могут забросить вас и на какой-нибудь солнечный остров, но вы не соглашайтесь там, идите к нам – научим их вместе тут, ламеров-кровельщиков, как лить бетон!.. Я не удержался и поцеловал её в раскрытую кверху ладонь. - Простите!.. Пора… Тропинки к жилым буеракам и административному комплексу разошлись под мягким углом. * Мне в жизни вообще-то везло, особенно в житейски-маленьких симпатичных мелочах. Я оказался прорабом – в отделе распределения мне выдали визу профориентирования и юная драйв-стримка в розовых бантиках подробно объяснила, что график проводимых работ произвольно-плановый, хоть и весьма напряжённый ввиду соревновательной ориентации строительства, что от моей профессии зависит чуть ли не всё на всём целом свете и что моё место жительства лоцируется по месту жительства моей же бригады. - Спасибо большое!.. А где найти мне мою бригаду? – я улыбался этому полуэфемерному чуду на прощанье и поинтересовался уже просто из баловства-вежливости, чтобы на крошку-времени дольше поиграть в эти формальные говорилки с ней: наверняка вся полезная информация для меня была полностью изложена в выданном мне инфокристалле служебной памятка-инструкции. - А где захотите!.. – она неслужебно моргнула в улыбке. – Бригаду вы выбираете сами, из свободных, самоуправляемых на данный момент… Тут я честно обрадовался – бригада Лины точно была «свободной и самоуправляемой», если только она сама не являлась там бригадиром или прорабом. На всякий случай, выйдя на улицу, я сверился по инфоинсайдеру со служебными статус-строениями её рабочей площадки. Ирра, Тайэри, Ти, На_Та – Лина Тамиира оказалась у них временным бригадиром. А прораба им явно теперь не хватало… * Мы ишачили, как сеновязальные лошади на этом их «соревновательном фронте» набережного мегастроительства. Я оцикливал сметы, расчерчивал графики и проекты участка, таскал на себе рванодёрные шпалы альфа-стеклокерамики и втягивал на верха шланг бетононасоса, когда автоматику его перманентно-хронически вклинивало. Девочки бились над циклами хрусталезащиты, ангидридовыми декор-витражами и низовой бетонистикой уровней. Мы забывали про сон и времена года вокруг, а когда приходило время для сна или отдыха попросту сваливались на свои постельные койкоместа разбросанные по одному из углов нашего общего зала на седьмом уровне общежития. В излёт того лета я так и не попал больше на пляж и на море, хотя видели мы лазурно-иссине-чёрные волны играющие на оранжевом солнце свой каждый рабочий день… Понял я, что больше так не могу, в центре осени. Трудовые победы и подвиги были и оставались, конечно, победа и подвигами, но я проснулся среди одной из тёмно-мягких осенних ночей от того, что мне приснилось – встал хуй… Только приснилось – нам искренне было в эти месяцы не до того: поролись и трахались мы превдостаточно на наших трудовых рубежах!.. Но изнутри всё тянуло и ласково льнуло всё так, что я по правде больше не мог! Я встал-слез в темноте со своей кровати и попёрся в рубахо-подштанниках своих недельного стажа от прачечной наощупь куда-то по диагонали к койке спящей и жарко разбросанной по постели в белой ночной рубашке Тамииры… - Тами, пусти, я с тобой… Нафиг, сил уже нет никаких, веришь-нет?.. – я подсовывался, тесня её спросоня в кровати, со спины, прижимаясь кальсонами к тёпло-пышущей попе… - Не надо, Мартин… Ну его нах… - сонно забормотала она. – Утром проснёмся – противно будет… Я знаком был, конечно, с теорией и отчасти с практикой «секс без любви», но мне правда же было невмочь и поэтому я только обнял её за её одновременно хрупкие и очень сильные плечи, дотягиваясь губами до первого поцелуя в точёную шейку. Не дотянулся… Встреченный по дороге баш в подмышке откинутой за голову её руки чуть не обезумил меня!.. Пахло крепко, чарующе, мокро – я зарылся в подмышку лицом… - Марти… А-ах… - Линн напряглась и смягчилась вся тут же. – Я же не мытая хрен сколько дней! Ты что – очумел?.. Уф..ф-ффах, как приятно!.. Я, чуть отстранившись, блуждал кончиком языка в пряно пахнущих зарослях, наслаждаясь её ароматом и сильней выделяющимися новыми росинками пота… Она целовала меня куда-то в висок. Сразу встал, и уже не во сне – упёршись куда-то под её тёпло-завлекательную прощелину в попе. На мгновение мне показалось, что на мне растаяли сподники, а на ней исчезла ночнушка… - Давай поебёмся завтра, с утра… Будет светло, видно всё… - она ёрзала в моих объятьях всем телом своим по моему, приводя последние из остававшихся доводов, но её округлая затвердевшая от напряжения в камушек попка уже подталкивалась и насаживалась на ощутимо прущую шишку из-под моего живота… - Может помыться успеем… в душ… - Я не могу больше… Честно… - я чуть задыхался уже, задирая тонкую бязь ночной рубашки её до поясницы; подштаники рвать на себе не пришлось – хуй на самом деле нашёл прореху в мотне сам собой и торчал поскорее вперёд. – Ты сама очумела, Тамиир – ты же так мне совсем больше нравишься!.. Она замерла, чувствуя скользко-жаркий нажим под себя торчаще-прущего хуя… - Грязная?? Хуй с облегчением впёр… Исподнизу, под задницу, даже не разобравшись толком в какую из нижних щелей – всё там было у Лины тесно и узко по конституции и после нескольких месяцев трудовых подвигов и воздержаний!.. - Вкусно-терпкая, как зажатый орех! – предложил я ответную версию, пытаясь вернуться губами к её всё ещё опрокинуто-зажатой подмышке. - А-аах!.. Ну хорошо… Но всё равно не сейчас… - она подсунулась жаркими ищущими губами под мои, слизывая с моих губ свою соль… - Хорошо!.. – я замер хером внутри неё: было так хорошо, что я ощущал окончаньем ствола, казалось, каждую мягко-шершавую впадинку изнутри её влажной пещерки… - Поебёмся под утро… потом… хер с ним, Марти, ага?.. – Тамиира рассказывала почти убаюкивающе и в такт словам своим чуть покачивала жопою на хую… - Ага… - я был с нею согласен на всё. – Хер с ним, Тамиир… Только утром я тебе вдую вот так! Я показал как. - Аг..га!!! – она прогнулась дугой на кровати от мимолёт-ощущенья. – Даже, может, ещё посильней… Хули мне – вставь в перделку, всё выдержу! Только утром, ага? Сейчас слей быстро и хоть немного поспим… - Я уже почти сплю!.. – я даже вытащил почти в доказательство собственной искренности на полшишку свою. - Нет, только ты не уходи! – Лина вздрогнула аж и всей жопой резко подъехала обратно к моему животу, дополнительно тиснувшись вниз всей собой – хуй лакомо, крепко-накрепко ломануло в корне; я, бля, чуть не завижжал ф нега-кайфе!! - Ты чё?? Не ебись!! Ещё рано пока… - я потрогал Лину за упругую задницу, поправляя наездницу, как отчаянного на хую седока… - Почему?.. – она искренне удивилась, оттяжно сжимаясь и разжимаясь чем-то там под низом до того, что я стал казаться себе дойной коровой, которую к тому же вот-вот выдоят в натянутый на вымя подойник… - Разве не утро ещё?.. - Нет, ещё ночь. Надо поспать до утра… хоть немного… - я решительно вытянул хуй по самую залупу зацепившуюся за её малые губки… - Ну спокойной ночи… ага… - Линн отвернулась и умудрилась прикрыться ладошкой, зевнув: - Только не спускай малафью всю в меня – налей немного в постель, чуть поплаваем… Хуй из кожи вон влез в обратную чуть ли не с яйцами! - Линн, ты говоришь, как грязная блядь! Я так не усну… - Пахнет немного, да? – она вновь встревоженно «попроснулась». – Ну, не такая уж грязная… Просто начстройки забил почти все душевые под склад – «в море купайтесь», вам видите ли!.. А до моря мы здесь не дотягиваем… Она вновь потянулась у меня в объятьях. Пахло от неё промышленным мазутом и чарующими ферромонами – действительно можно было запросто заработать секс-индустриальный синдром! Я сделал три сильных качка, не в силах унять волну фрикционального возбуждения, и полизал её шелковисто-гладкий затылок. Запах мазута, казалось, отпечатался у меня на языке… - Я не про то! – смог я возразить, наконец. – Ты выражаешься грязно!.. Я не могу себе даже представить, что ты только что мне сказала!.. - Я сказала «не спускай малафью всю в меня – налей мне немножко в постель, вместе поплаваем»… А что тут такого прям?!.. – Линн начала откровенно-поступательные фрикции на моём было замершем хуе и тепло стало мягкими волнами подкатывать на меня из-под живота до самых ушей. - Может тогда уж нассать ещё? Заодно поныряем?! – предложил в ответную я. – Нет, Линн, либо ты сейчас же прекратишь ебаться, либо я всё спущу тебе внутрь!.. Кстати, ты не подскажешь куда – в жопу или в мандень? А то я толком даже не понял, куда и попал… - А попробуй определи!.. – она вся обрадовалась и в лунном свете окна, обернувшись, быстро чмокнула меня в губы своей задорно блеснувшей улыбкой; там внизу несколько раз что-то сильно сжало мне хуй… - Только всё – отъебись от меня! – она дёрнулась маленькой задницей, чуть не снявшись с хуя. – Утром потрахаемся, хватит натягивать, мне и так хорошо, давай спать!.. - Я налью тебе полную жопу горячих струй… под завязку… шобы пёрнуть боялась до судорог!.. – сообщил я на ушко ей по возможности нежным, но всё же дрожащим от всех страстей по ней голосом… - А потом тогда вместе поссым? – она спросила так, будто предложенное ею было вполне обычно-логичным поступком после сексуального оргазмо-финала… Я ухаристо вскрякнул. - Нифига и не угадал с первой попытки! Ещё раз попробуете? – она стала вдруг подо мной переворачиваться на живот; чтобы не потерять её хуем, я потянулся за ней, наваливаясь чуть ли не всей тяжестью и торопливо перенося тяжесть на локти. - Я солью тебе всё до капельки в пизду и влагалище, и твоя промокашка-мандень будет чавкать от удовольствия залитым под самые нежные губки ротиком! – то ли проурчал, то ли прорычал я, мякая губами её точёное ушко напополам с набивающимися в рот волосами… - А потом тогда вместе пофссым, фффиг с тобой угадал?! – вопрос в её вжатых в подушку устах обретал чуть охрипшую актуальность. – Или прямо ф..сейчас… давай? Ф..штоб ни ебацца!.. - Я сейчас не могу! – возразил я всерьёз, лапя в обеи руки её мягкие шарики-грудки. – У меня же стоит всё в тебе!.. - Я тоже не очень… - Линн подвигала жопочкой подо мной. – Не ебись, Марти, а? Будь другом… Ты мне уже всю пизду проебал – я сейчас наверно спущу… на кровать… под тебя… Будет мокро! И неудобно перед всеми потом… - Ничего, я потерплю… - заверил я и заверил ещё: - Я не ебусь!.. - А что же ты делаешь? – она чуть приподняла кверху задницу, очень удобно подпхнувшись ко мне под живот. – У меня всё стекает внутри из-за тебя… - Просто у тебя слишком ебучая норка! – вынес я определённый вердикт. – Я просто всунул ей хуй по самые яйца и разве что капельку поддрючиваю… А она распустила слюни уже и пахнет так, что мне кажется больше и больше всё, что я в тебя, Линн, влюблён!.. Ты – бесстыжая! - Я не виновата! Это всё эта пизда!.. Которую ты всё-таки, Мартин, ебёшь… - Линн стала дёргаться от спины до задницы подо мной, стараясь сама насаживаться посильней… - Нет, не ебу! Я просто стараюсь почувствовать хуем твоё жаркое гнёздышко изнутри!.. А ты сама пиздою ебёшься!.. Прекрати, Линн, немедленно, а то я тебя выебу!!.. - Нет, Марти – подержись, ну пожалуйста, до утра! Ну потерпи, милый! Утром мы сходим в душ, позавтракаем и с лихвой наебёмся с тобой до нервных тиков и коликов в малом тазу! - Будем пахнуть ультраозоном, а не промдеградацией недельного срока!.. – активно поддержал я; слишком активно – Лина стала кончать, дрожа задницей, как заведённый рельсовый кролик… - У-уу..ууу!!.. У!!! У кого и побольше!.. Недельного срок..к..к-ааа!.. А-ааа-а..а..аххх!!! Лина, урча, орала в подушку и я строго предупредил хриплым шёпотом на ухо: - Не ори! Как ты думаешь теперь после всего, что между нами было, все наши вокруг всё ещё спят?!? - Ничё не было! – молниеносно отреагировала, так сведясь вся внутри, что я понял – тоже вот-вот… - Ты чего, Марти? Совсем офигел? Ты хочешь взять меня выебать? Обалдел? Потерпи до утра уже – вон солнце на окна встаёт!.. Я не повёлся и не задал учтивого «Где?!!», но не из невежливости, а потому что просто не смог – струя спермы ударила внутрь Ли Тамииры с такой силой, что даже я почувствовал хуем отдачу!.. - Вот… утро настанет… тогда… - пропыхиваясь подо мной, Ли елозилась, сползя животиком вниз, по лужице протекающих соков. – Тогда наебёмся, Марти, с тобой сколько захочется!.. А пока что поспим хоть чуть-чуть… Ну ты как там – ага? Я «ага» был теперь спать хоть летаргическим сном!.. Но хуй мой наотрез отказался идти из пизды – там и заночевал, полувздёрнутый и крепко затиснутый в её жаркие недра… Мы опрокинулись на другой уже бок, я вновь попытался забраться в тонко-мокрые волосы её белеющей в предрассветной мгле подмышки, но очутился чуть ли не где-то в районе напружиненного маленького соска выглядывающей из ночнушки груди, после чего запомнил уже лишь всеобъявшее чувство парения… * - Здравствуйте, вы по поводу?!.. – почти пожилая строго-южного типа женщина стояла на пороге раздевалки, куда я как полный дурак забрёл. - Я?.. Здравствуйте… Я вряд ли по поводу… Хоть и очень хотелось быть может бы… - бормотал я с обречённым на жизнь упорством забракованного ещё на линии сборки презерватива. - Вы записываться?.. На секцию?.. На тренировку?.. – а она вдруг неожиданно взяла и всё помогла – мир стал почти ясен и чист до вполне определённого! - Да! – с уверенностью ответил я, хоть о секциях и тренировках никаких не подозревал и понятия не имел. – Я хотел записаться на штангу или борьбу!.. - У нас волейбол… - развела руками женщина и я заметил седую, безумно-прикольно идущую её лицу прядку среди приспускающихся на лоб чёрных локонов. - Да? Вот жаль… - пора было сматываться из этого моего нечайно полузахлопнувшегося сачка; и тут я ощутил внутри странное – я могу вполне свободно уйти и больше никогда её не увидеть! Совсем!.. Никогда… Я даже чуть уморгался лицом – так мне стало сказочно не по себе от этой мысли! - А можно устроиться… к вам на секцию… на волейбол? – я утрачивал на ходу свои мнимые предпочтения в выборе вида возможного всё-таки оказывается для меня спорта… - Записаться? Можно, конечно. Ты какого года рождения? Впервые вместо вместо вопроса «в каком классе» последовала незнакомая мне идентификация времени и я чуть смущённо запутался… * У неё оказались крупно-налитые коричневые соски на пропорционально-прекрасной груди… - Меня зовут Наина Михайловна… - успевала она прошептать ещё. - А меня – Джордж Вашингтон младший!.. – я, кажется, уже почти не успевал… Я закатал на ней её синюю спортивную майку с короткими рукавами и брендом =Динамо= до куда-то плечей… Её тугой белый лифчик нежно тиснулся у меня под губозубами… Она стянула-навыворот его обеими руками наверх, и вот тогда-то мне и перепал чарующий вид двух возбуждённо-налитых, покачивающихся в миге от моего интерфейса, почти шоколадных сосков… Мы попробовали ебаться настоя, в Кама-Сутре это, кажется, называется Разница… Я дёрнул молнию вниз, она туда же спустила штаны… Мой хуй чуть не застрял в это ё..й молнии, а её округло-упругий белый зад засветился над гармошкой резинки трико-треников… Под её мягким животиком, чётко очерчиваясь, мелькнул треугольник чёрных порослей стрелки лобка, и хуй напряжённо затыкался безтерпеливой головкой под чарующе-тёмную сень мягко-кучеристого лона… Засунуть удалось почти враз, но качались мы до совершенного неестественно от этого нахват-нетерпежа – скорей это походило на попытку выебацца уже поскорей у двух весенне-нарадостных кроликов! Мы ебались быстро-быстро, шлёпаясь животами и ударяясь коленками, почти не ощущая друг друга – хуй аж три раза выскакивал и озноб вожделения охватывал нас вдополнительную ашж с головой!.. Долго подобного самоистязания мы, конечно, не выдержали. - У..ушффф!.. – Наина с очередного срыва соскользнула вся вниз по моему запакованному ещё в одежду телу и спешно задёргала брючный ремень с верхней пуговицей. Мои штаны урулили, наконец, тоже до бёдер, освобождая из тисков мотни разбуявшегося до порозовения скакуна. Она взяла его в рот, потянула губами взасос на себя, и я тут же кончил ей в рот… Даже не заметив почти – в три глотка с этим мегаоргазмом на скорость было покончено, и хуй даже на гран не прилёг, лишь расскальзываясь и разгоняясь поудобней в ставшем нестерпимо жарким её ротике. Я, чуть склонившись, заботливо лапал за грудь… Но хотелось ебаться жжже! Поэтому Наина упёрлась в коленки ладошками, оттопыривая кзаду посильней свою сраку – в Кама-Сутре это звалось, вроде, Тай_Дэ_Дзцы, Клюющий Носом Журавль, а по-нашему всё-таки раком. Я ей впёр посильней, согбенясь от нахлытия радости над её согнутою спинкой и выебал два раза в пизду и три раза в жопу, после чего только лишь обнаружив свои штаны втаптываемыми в промышленный кафель пола раздевалки… - Подожди… - я чуть слышно её попросил из-за совместного шелеста наших остывающих вздохов. Наина осталась стоять как была, а я присел у ней сзади на корточки. Кудряво-разъёбанная пиздища вертикально-лакомо щерилась перед моими глазами вся в проистекающих соках. Переполненная дыра задницы и влагалище совместно пускали слюну, тонкой струйкой протягиваемой уже к полу… Я зарылся куда-то в туда, носом, глазами и ртом в мокро-горячее, нежное, страстное… Язык заскользил по пизде, вылизывая из щели сладко-обильный ток нашей любви. Когда я обнаружил, что мой язык лезет через покров жёстких чуть кучеряшек-колечек в её дырочку задницы, то понял, что в Кама-Сутре мы этого вроде ещё не проходили… Наина, кажись, затаила дыхание – нас окутала тишина – и только пошире раздвигала очко своей задницы двумя руками. Ладошки всё время скользили по объёмистым булкам покрытым испариной пота, и ей приходилось всё вновь и вновь перехватывать горячие жопины щёки, расширяя сильнее пролизываемую дырку очка… Я тоже дышать забывал, добывая в обратно только что накачанный ей в жопу свой млечный сироп. Кончилось тем, понятно, что назаново встал!.. Я выебал её о седьмую палку в ту же заново задницу и только тогда мы оба полностью, наконец, распрямились… Мы стояли, зажавшись в Ай_Три, Стяг Единения, и затискивали друг другу в рот пылающие от неразбора покусываний наши губы… Мои штаны треножили мне лодыжки, а её треники так и подпирали втугую резинкой едва покинутую ими задницу; пугвицы моей рубашки усеивали пол, а её жарко-мягкие груди перекатывались у меня по груди; пот струился по обоим такой, что складывалось впечатление используемого прямо в одежде душа… * …
		Версия 0.5 2009