|
|
||||
|
Сейлорлэнд |
||||
|
«Ганс Христиан Андерсен как-то, сидя у решётки камина и протягивая руки к огню, произнёс: «Знаешь, Джа, из всех согревавших моё существование образов меня больше всего тревожит Русалочка. Времена, конечно, были одни на всех и так далее. Но её жалко почему-то особенно. Вдохнуть не успела…» Великий итальянский философ и революционер улыбнулся огню и сказал: «Ты пытаешься сделать из времени замкнутый энергетический шар, дорогой Ганс! Ничего ещё не потеряно… Разве что чернила, вот, кончились, да гуси отказываются платить нам пером за добро». Букк отложил в сторону «Антологию нравственности великих людей» и потормошил Диану за коленку: «Будешь пить чай?». «С лимоном?». «Ну…». «Буду». – И что ты предлагаешь? – Эйльли смотрела на Бука чуть исподлобья и покачивала кончиком босой ноги, что означало явно затронутый в ней интерес. – Там же воды целое море! Дышать нечем! – Это уже разработано, – не отрываясь от монитора, сообщил ХуРу. – Техникой не интересовался, но дышат они там на дне не хуже, чем в воздухе! – Может там биоимплантант? – Иггер озабоченно загибал углы электронных карт специально им разработанной от нечего делать программой: выиграть у Начхоза партию в локет-1 всё никак не удавалось. – Это в XVIII веке биоимплантант? – возмущенно потянулся и мурлыкнул Ани. – Хотя… Директор спокойно курил в углу, пытаясь сообразить, сколько времени осталось до утра. «Похоже взлетаем…», иронично улыбнулся ему Адер. – Уходим… – Орф третьи сутки постигал строение радости и отвлекался крайне редко. – В море уходят… – Летается там тоже отлично! – засмеялся Транс и ещё раз взял в руки «Антологию». – Интересно, здесь упоминается где-нибудь солевой состав этих их морских вод? – Интересно… – промолвила как всегда чуть отрешённая Стеллс. – Море – это земля для моряка… – Всегда говорил: юнга на корабле как матрос должен носить морские клеши, а не мини-юбку! – по своему обыкновению сурово проворчал старый кок Негоро, шлепком поддев на ладонь аппетитно-упругую округлую попу выбиравшейся из камбуза на палубу юнги Пенни. Попа отозвалась лёгким поджатием и весёлым смехом юнги, донёсшимся сверху, и через мгновение старый кок остался на своей корабельной кухне снова один. Он действительно странен был до невероятного – старый кок Негоро. Постоянно забывал железный топорик под компа́сом, иногда забывал, как его зовут и часто совсем не помнил, куда он плывёт. Но готовил он превосходно. Сейчас он чистил лук для рагу по-ирландски (от которого команда всегда приходила в неизбежный восторг) и размышлял, глядя в миску с очистками: «Если ты поднял глаза к горизонту и увидел бескрайний морской простор; и если обернулся ты по сторонам и не увидел ничего кроме синих раскачивающихся волн; и даже глянув назад рассмотрел только неземные их перекаты на фоне веселящегося над тобой в любую погоду неба – тебя можно поздравить: ты снова здесь! Тебя вновь приветствует своими штилями, ураганами и мягким убаюкиванием необъятный Сейлорлэнд – прозрачная и беспокойная земля истинных моряков…». Лук въедался в глаза с упорством мальтийского рома, но Негоро лишь только чихал и чесал в полысевшем черепке черенком от длинного кухонного своего ножа. – Будь здоров! – донеслось до ушей глубоко ушедшего в себя кока, когда он вовсе и не ожидал. Он выронил из-под большого ножа последнюю остававшуюся неочищенной маленькую луковку в миску с очистками и поднял лысую голову и внимательный взгляд. Перед ним стоял смешной мальчик-луковка с острым взглядом, запахом и пучком, выбивавшимся зеленью на макушке. – Кто такой? Откуда на корабле? – Негоро был предельно лаконичен в общении с любыми незнакомцами. Мальчик дерзко дёрнул плечами и аккуратно сложил кулачки в кармашках своих заплатанных комби-штанишек в две обворожительные дули. – Если хочешь держаться ближе – зови меня Че! Это инициалы моего единственно достойного отца Чиполлоне! – произнёс малыш с порывом достойным лёгкого шквала, и Негоро, втянув обеими ноздрями глубоко в грудь остро прянувший воздух, покачал головой. – Я не ошибусь, тысяча ингредиентов всего на один бокал сицилийского граппа, если и буду звать тебя Чиполлино! Ты видел, какая задница у Пенни? – Мне очень понравилась! – мальчик-луковка вынул из карманов дули, развернул их в ладошки и протянул одну из них старому коку. – Рад видеть и будем знакомы, Негоро! Негоро сбросил нож в ведро воды, отёр руки о фартук и сжал ладошку пятью своими крабообразными пальцами. А после ужина старый Негоро сгрёб картофельные очистки и луковую шелуху в фартук, уложил сверху не пожелавшую очиститься маленькую луковку и вытряхнул свой передник в открытое море. «Так?», обернулся он к стоявшему рядом с ним малышу, который упоённо взирал широко распахнутыми задумавшимися глазами на развевающиеся будто крылья огненно-белые паруса корабля в лучах заходившего солнца. «Вполне…», Чиполлино перевёл сразу обрётший строгость и сосредоточенность взгляд на Негоро, «Ты настоящий друг, Негоро, теперь мне! Ты выбросил за борт моё сердце. И я теперь отправляюсь искать его на самое дно вселенной. Как думаешь – там не тепло?». «Прощай, малыш! Заходи, если что…», старый Негоро нечаянно вздохнул, но спохватился: «Тебе помочь?». «Валяй!», мальчик-луковка забрался на трап протянутой ему руки, прижал к груди седую краями лысую башку кока («Прощай, старичина! Я скоро вернусь…») и прыгнул за борт. Солнце всё в изумрудных лучах погружалось в море, облака играли прощальным золотом ему вслед, а Чиполлино раскачивался на волнах и смотрел, как уходит за горизонт большой крылатый корабль. Через мгновенье он оседлал небольшую волну, посмотрел с неё вниз, в играющую тьмой глубину, рассмеялся, наклонил голову с остро торчащим зелёным пучком и нырнул… Вы, наверное, думали, что на дне в море темно, холодно, мокро – нет. На самой-самой синей, на самой прозрачной, самой сказочной глубине стоит сказочный дворец морского короля, прекраснее которого трудно отыскать на сухой земле. Коралловые рифы складывают его высокие стены, украшая их немыслимыми живописными узорами. Чистый янтарь пропускает солнечный свет в большие окна дворца и придаёт свету огненно-золотистый, завораживающий цвет. Самых невообразимых форм морские раковины служат барельефами подводному дворцу, и в каждой из них во время прилива приоткрывается своя собственная неповторимая жемчужина, ценности которой придумать невозможно. Вокруг дворца разбит прекрасный подводный парк-сад, в котором растут очень красивые морские деревья, которые тянутся ясными днями к лучам изумрудного на глубине солнца, в ветвях их птицами летают стаи самых разноцветных рыб и под пышными кронами гуляют подданные морского короля. А ночами сотни фосфоресцирующих существ – рыб, животных, растений – расцвечивают подводный парк ярко освещёнными аллеями и укромно подсвеченными уголками, чем и придают ему уже совершенно волшебный вид. Тут и там разбросаны многочисленные полянки, на которых цветут разнообразные необычные морские цветы, не о каждом из которых иногда и можно с определённостью сказать относится ли это цветок-существо к растениям или же является самостоятельно передвигающимся, а то и мыслящим животным. Вот на одной из таких полянок одним определённо мыслящим существом этой ночью стало больше. Чиполлино долго опускался вниз сквозь толщу покачивавших его морских вод, пока не опустился, наконец, на самое дно. В стремительности своего погружения он немного не рассчитал и зарылся в мягкий илистый покров морского дна почти по самый свой зелёный пучок. Когда встревоженный им нежный грунт поуспокоился, над его поверхностью оказались видны лишь глаза, будто выросшей вдруг на дне, земной луковки. Чиполлино похлопал глазами, осмотрелся не поворачивая головы и решил пока не выбираться на поверхность, а воспользоваться случаем, немного поспать и слегка подрасти, благо полянка своим окружением была довольно интересна и ничем не уступала родной грядке мальчика-луковки. Невдалеке сновали, подпрыгивая парочкой, морские коньки, то и дело щекотались плавниками летающие над самым дном маленькие рыбки, а совсем рядом раскинулась в неге молодая Агамемнона Вульгарис с ярко-алыми постоянно тревожащимися лепестками. Чиполлино улыбнулся под грунтом, сладко зевнул в две ладошки и уже собирался заснуть, но тут произошло то, что заставило его срочно и поглубже засунуть ладошки в карманы штанишек, крепко сжав их в кулачки. Он увидел странное существо и влюбился. Существо странное до того, что Чиполлино даже ещё раз поморгал глазами, чтобы попытаться понять, как, что и зачем. А влюбился нечаянно, пылко и совершенно – с ним это бывало. Дело в том, что всё у этого существа было нормально и очень красиво… до самого хвоста. Нет, и хвост был очень-очень красив, он переливался перламутровыми разливами по нежному тончайшей вязи серебру узора своей чешуи. Хвост был просто идеален, конечно. Но принадлежал он юному созданию, за подобным которому Чиполлино никогда не замечал склонности к ношению хвостов. Прекрасная девушка была абсолютно нага, что при других обстоятельствах бросилось бы в глаза Чиполлино в первую очередь, но почти сразу за соединением вместе две её тонкие прекрасные ножки превращались в самый настоящий, хоть бесспорно и самый прекрасный, рыбий хвост. «Как же она ходит по дну?», подумал совершенно невпопад Чиполлино. А девушка летела над полянкой подобно ловкой изящной рыбке, чуть заметно улыбаясь каким-то своим мыслям. «Попа на месте… а сиси маленькие…», продолжал сбор разлетевшихся в ералаш собственных мыслей Чиполлино, пока не понял, наконец, и не прикрыл чуть в страхе глаза: «Блин, я же её и люблю!..» Прекрасная девушка опустилась невдалеке, рядом с небольшим кустом морского медвежатника, рассмеялась звонким хрустальным смехом и поиграла немного с заволновавшимся сразу растением. Она обнимала его мягкую густую поросль, скользила всем своим казавшимся почти прозрачным от светлой бледности телом по ожившим ветвям, и пушистая тёмно-коричневая поросль потянулась к ней тугими надутыми кончиками малинового цвета. Тихо смеясь, это волшебное существо разбрасывало по плечам бесконечно длинные свои серебряные волосы и ласкало ворчащего и напрягающегося в страсти морского мишутку. Чем тесней прижималась юная девушка к охваченному ею кустарнику, тем веселей выглядели её маленькие чуть подрагивающие в потревоженном течении морских вод грудки. Маленькие, задорно торчащие сосочки из бледно-голубых стали нежно-розовыми и окончательно заострились, а одна из самых упорных ветвей морского медвежатника изловчилась всё-таки и ухитрилась пробраться в ложбинку меж плотно стиснутых мраморных ножек. Теперь прекрасная девушка сидела, раскачиваясь на этой весёлой, чуть подрагивающей веточке и нежно тёрлась лицом по мягким верхушкам волнующегося куста. Ещё немного и подводный мишутка затрясся всем мохнатым своим существом. Юная девушка поцеловала его в листик, и с веточки, на которой она сидела своей мраморной попкой, сорвалась стремительная, протяжная струйка млечных спор, вспугнувшая стайку жёлто-розовых рыбок резвившихся невдалеке над цветником морской жимолости. Куст морского медвежатника облегчённо вздохнул и весь съёжился, превратившись в большой пушистый комок, а юная девушка чуть махнула своим серебристым хвостом и легко вспорхнула с успокоенного мишутки. Оглядевшись по сторонам, она выбрала подходящее ей для чего-то местечко и приблизилась к тому самому кусочку морского дна, на которое упал Чиполлино. Чиполлино же, и без того не спускавший взгляда с её прекрасного тела ни на мгновенье с того самого момента, как она впервые коснулась ветвей морского медвежика, теперь и вовсе распахнул глаза во всю ширь: серебряный хвост сгибался в коленках прямо над ним, приближая к его веснушчатой от волнения мордочке белую голую попку чуть присевшей над ним девушки. Во все глаза он уставился в пленительный тёмный разрез двух мраморных половинок, попка разжалась чуть и из-под неё показались створками морской раковинки нежно-белые губки. Спинка девушки выгнулась и чуть напряглась, белые губки развернулись, обнажив голубые подрагивающие лепестки её цветка, а из затемневшей чёрной крошечной дырочки-писи ударила сильная серебряная струя, тут же разбившаяся о тугие морские воды на мириады засеребрившихся звёздочек. Девочка писяла, упоённо покрывая кусочек морского дна вокруг Чиполлино искрящимися, сразу исчезающими весёлыми капельками, а Чиполлино никак не мог оторвать восторженных глаз от её писяющей пизды. Наконец, он не выдержал и, когда попка уже поджималась, выдаивая последние капельки из капризничающих губок, наклонил голову немного вперёд, стараясь всё же не оторваться глазами от красоты наверху, и коснулся ставшими вмиг невероятно чувствительными пёрышками лука на макушке нежной впадинки в попке уже любимой им девушки-рыбы. Попка молниеносно испарилась, Чиполлино закрыл глаза и услышал хрустальный звонкий смех над собой. Объект его любви и нечаянного вожделения стоял над ним и ласково трепал по пучку нежной зелени на голове… Когда Чиполлино открыл глаза, девушки-рыбки уже рядом не было. Ни рядом, ни вообще нигде. Чиполлино показалось, что он уже достаточно вырос, и он передумал пока спать. Он выбрался из морского дна, отряхнулся от ила с песком и обнаружил, что вырос он пока что только в одном месте: чуть повыше заплатки на комби-штанишках. Дело обретало серьёзный оборот – в таком виде идти на первое знакомство с окружающим миром, а тем более на поиски любимой… «Хм! Хотя быть может в этом что-то и есть…», подумал Чиполлино, но тут его выручил рыба Морской Шмель, в жуткой торопливости прилетевший к Морской Звезде, но не заставший её свободно раскинувшейся на дне морском и потому спешно накинувшийся на Агамемнону Вульгарис. Жужжал и пыхтел Морской Шмель ужасно, агамемнона же издавала лишь ритмично-ласковый «Slurp!» под его стремительным натиском в её ротик-серединку. Занимался этим рыба Морской Шмель недолго, в то время как Чиполлино креп в уверенности, что и ему крайне необходимо познакомиться с молодой Агамемноной Вульгарис: ведь края её алых встревоженных губ-лепестков так гармонировали с окаймляющей их тёмно-бархатной бахромой… Дождавшись, когда агамемнона освободиться, Чиполлино подошёл к ней и сам вдоволь усердно напыхтелся с её высоко поднятой вазой-чашечкой. Когда оба устало отшатнулись уже друг от друга, агамемнона благодарно потянулась к Чиполлино и поцеловала его успокаивающегося дружка, на что Чиполлино хорошенько прицелился и пустил жарким золотом струйку ей прямо внутрь. Молодая агамемнона закачалась в неге, а Чиполлино уже, беспечно засунув руки в кармашки, шёл по полянке в направлении увиденных им вдалеке высоких коралловых стен подводного дворца. Он шёл, беспечно насвистывая свою обычную песенку-бродилку, но дошёл так не далее очередной раскинувшейся среди волшебного сада просторной полянки. На ней играли и резвились три быть может не такие, конечно, самые красивые, как объект с ним случившейся неземной любви, но такие же хвостатые и абсолютно такие же голые и весёлые девушки. Вдобавок их серебристые хвосты у них то появлялись, то исчезали, когда они проныривали в огромные алые створки сияющей посереди полянки исполинской живой раковины. Пары лёгких ножек, которые появлялись у них при этом взамен рыбьих хвостов, совсем не портили их внешнего вида в глазах Чиполлино. Свистеть он давно перестал и, стоя на опушке, лихорадочно соображал, куда бы ему юркнуть поскорей, пока прекрасные девушки не заметили его и не испарились так же внезапно, как его любимая. Потерять их из виду ему совсем не хотелось: он ещё и в жизни ни разу не видел сразу такого количества голых тёток. Поэтому, не долго думая, Чиполлино прокрался к большой морской раковине из тех, что своими причудливыми формами украшали все окраины полянки, и забрался в самую её нутрь, оставив для наблюдения только выглядывающие из глубины створок свои глаза. Но ему определённо везло: три девушки, окончательно расставшись с хвостами, принялись гоняться друг за другом в красивом парении над полянкой, но быстро утомились и присели отдохнуть на край именно его ракушки. Чиполлино забился на самое дно, уперевшись башмачками во что-то мягкое и удобное. Девушки расположились прямо над ним и принялись щебетать какой-то вздор. Одна из них, с золотистыми волосами проливавшимися по её спинке до самой попы и с огненным треугольничком под животиком, раскинулась на крае раковины. Другая, с нежно-салатным отливом волос и кожи, присела на край над её головой. А третья девушка, с голубыми чертами лица и тела, но с волосами и волосиками белыми словно снег, устроилась у подножия раковины, у золотистых ножек своей лежащей подружки, которые она тут же и принялась слегка щекотать кончиками зажатых в ладошку своих снежных волос. – Ах, завтра бал у нашего короля! – взволнованно щебетала возлежавшая девушка. – Не знаю даже, какое количество жемчужин мне стоит надеть! – Определённо не более, чем поместиться в твою pussy! – уверенно ответствовала ей голубая девушка, стараясь лизнуть подрагивающую от щекотки ножку подружки в подколенку. – Брось, Лакамка! Я не шучу! Я действительно не знаю, как быть! – золотистая девушка обиженно надула губки и, поджав, отняла одну ножку у голубой девушки, на что та тут же завладела другой. – Но и не меньше, Макинка! Лакамка права. Необходимо знать точно, чтобы не оказаться на королевском балу в опрометчивом дезабилье! – поддержала голубую девушку нежно-салатная, склоняясь над лежащей подружкой и целуя её во влажно приоткрытый пунцовый ротик. – И ты с ней, Недотрожка! – пунцовый ротик вырвался на волю и снова сложился в капризный бутон. – Ты же знаешь, как я тебя люблю и что позволю тебе что угодно, а Лакамка этим пользуется! Лакамка уже действительно этим пользовалась, целуя чуть смуглые ножки очаровательной рыжухи. «Ну тогда раздвигай…», прошептала на ушко своей огненной подружке салатная Недотрожка, поглаживая светло-зелёными ладошками тёпло-оранжевые плечики и небольшие холмики грудей, на которых уже расцветали упругими бугорками два тёмно-коричневых сосочка. Макинка послушно отвела одну ножку в глубину раковины, и пальчики её оказались прямо перед лицом заворожено наблюдающего за девушками Чиполлино. Ему нестерпимо захотелось лизнуть хоть краешек этой нежной точёной ступни, он закусил до боли нижнюю губку и вовремя перевёл взгляд выше, туда где разворачивалось как раз теперь самое главное и самое интересное. Лакамка зачерпнула из-под ног пригоршню жемчужин и стала пальчиком осторожно по одной вкатывать их в широко раскрывшийся розовый ротик pussy Макинки. Pussy чуть сопротивлялась губками и судорожно сглатывала одну за другой жемчужинки, Лакамка внимательно считала вслух, а Недотрожка под каждый счёт награждала еле выдерживающую щекотку подругу поцелуем в краешек губ. Чиполлино почувствовал, что снова растёт, но тут с ним случилось то, что заставило его ненадолго отвлечься от прекрасной картины наверху. Под ногами его что-то зашевелилось, он взглянул вниз и увидел недовольно стряхивающую с себя его башмачки проснувшуюся маленькую моллюску, которой такая большая раковина досталась, наверное, в наследство от прабабушки. Моллюска приоткрыла капризно-сердитые со сна глазки, сладко зевнула и потянулась к пояску на комби-штанишках Чиполлино. Через мгновенье он почувствовал, как его штанишки соскальзывают будто нечаянно вниз по ногам, а вся его нижняя половина теперь находилась в обволакивающем очаровании маленькой моллюски. – Ровно тридцать три! – сообщила Лакамка, после того как pussy уже замершей в неге златовласой девушки надутыми губками несколько раз подряд упорно не захотела принимать и вытолкнула на голубую ладошку тридцать четвёртую жемчужинку, скользкую от заструившегося внутри Макинки сока любви. – Как же нам теперь достать их обратно? Попробую ладошкой… Она привстала на коленках, прижалась своим юным телом к стройному телу подружки и запустила ладошку между двух подрагивающих коленками ножек. Ладошка заскользила по вздутым губкам pussy, нежно выжимая из неё по очереди крупные шарики жемчужин и роняя их в большую морскую раковину прямо к башмачкам подсматривающего во все глаза Чиполлино. Макинка тихо застонала от ласк проворной ладошки, и Недотрожка поудобней устроилась на краю раковины у неё над головой, отведя тонкую ножку на противоположную створку: «На, Макинка, лижи… Можно…» Макинка издала звук похожий на довольное мяуканье и коснулась губками половых губок Недотрожки. Первые жемчужинки подавались легко, и Лакамка еле сдерживала их напор, подольше перекатывая их между пальчиками по струящейся соками pussy огненной девочки. Потом жемчужинки стали всё очевидней задерживаться, будто играя с Лакамкой. Ей приходилось уже почти выжимать их сильными пожатиями ладошки, отчего тело Макинки стало изгибаться от проходящих по нему волнами чувств. Её ножка то и дело соскальзывала с гладкой створки раковины и упиралась Чиполлино в плечико, заставляя его испытывать неимоверной силы приступы счастья. Один раз он даже не удержался и лизнул её в подушечку под пальчиками, но несчастная Макинка даже не заметила этого, пребывая в сладостной эйфории нарастающих ощущений. Тогда Чиполлино чуть осмелел и, довольно рискованно высунувшись, приблизил лицо к маленькой попке почти висящей в воздухе Недотрожки, с pussy которой упоённо целовалась, ничего не замечая на свете, Макинка. Недотрожку тоже уже покидало высокомерное по отношению к влюблённой в неё подружке равнодушие, и она начинала всё сильнее подаваться бёдрами ей навстречу. И больше всего в этих подмахиваниях Чиполлино тревожила маленькая попина дырочка, то сжимавшаяся, то разжимавшаяся в такт движениям: ему казалось, что если он её сейчас же не потрогает, то не сможет уснуть потом всю ночь… Последние три жемчужинки отказались возвращаться в Лакамкину ладошку вовсе, и она, состроив большие нарочито печальные глазки, притворно вздохнула и скользнула своим телом по телу Макинки вниз: жемчужинки, не желающие идти в ладошку, она решила добыть язычком. Этого Недотрожка уже не выдержала, ухватила Макинку за шейку и насадила всю себя на проворный её ротик до отказа. Макинка благодарно заурчала, а язычку Лакамки оставалось достать уже всего лишь одну жемчужину. Но её всё не было, казалось она растворилась в морском гроте Макинки, а Лакомке так нужно было её добыть… Она вертела язычком во все стороны, она слизывала лишь мешающий в поисках, но всё прибывающий сок любви со стенок пещерки, она почти устала так широко раскрывать свой маленький ротик… Макинка вся задрожала, и ножки её судорожно схлопнулись вокруг голубой шейки Лакамки. Самым кончиком языка она дотянулась до дна пещерки Недотрожки и передала свою безумную дрожь и ей. Недотрожка вскрикнула, Макинка почти заплакала, а Чиполлино по самую первую фалангу засунул указательный пальчик в нежно-салатную дырочку разверстой над ним попки и почувствовал, как волшебно тепло становится ему под животиком в объятиях маленькой розовой моллюски… Недотрожка, как и Макинка, не в состоянии оказалась что-либо заметить в тот момент. Возможно, ей показалось, что язычок Макинки просто раздвоился на мгновение. Долго она не могла свести ножки вместе, пребывая в сладостной неге. Зато Макинка еле сумела развести свои ножки в стороны, освобождая из тесных объятий нежную шейку Лакамки. Лакамка же радостно и довольно улыбалась. Она наклонилась к ещё вздрагивающему животику златокожей подружки и осторожно скатила с язычка на маленький пупок последнюю найденную ей жемчужину… Уснул Чиполлино тут же, прямо в раковине, сладко обнявшись с тёплой маленькой моллюской и не увидев, как три прекрасные девушки, улетая, пронырнули сквозь алые створки исполинской раковины, обернулись милыми русалками и понеслись к королевскому дворцу. Было у морского короля пять дочерей-русалок, пять красавиц, рождённых ему прекрасными рыбами, вольными русалками и морскими королевами. Звали их Алайя (что значит «изящная, как изгиб волны»), Инея (что значит «нежная, как белая морская пена»), Крисна (что значит «озарённая изумрудом солнца»), Стайя (что значит «стремительная, как любовь») и Ассоль (что значит «весёлая и мягкая везде»). Они были очень дружны меж собой и росли, играя в прекрасном саду морского короля, подобно необыкновенным прекрасным цветам. Но была у морского короля и ещё одна дочь – самая младшенькая, происхождение которой осталось не до конца выясненным и для самого короля. Просто в один из светлых солнечных дней она появилась на свет, вот и всё. Нет, конечно король развлекал порой придворных рассказами о том, что он нашёл свою любимую доченьку в морской капусте или что ему принёс её в клюве морской аист – дельфин. Но никто особо этому не верил. Все старшие сёстры-русалки как одна были уверены в том, что младшая сестрёнка была послана самим небом, и не папе, а им – в качестве игрушки за их до этого уже столько раз случавшееся послушание. А сама принцесса твёрдо стояла на том, что мамой её был вольный ветер, в чём никто её переубедить не мог, да и не пытался. Но самое интересное заключалось в том, что папа морской король категорически отказался давать какое-либо имя своей самой младшенькой. Понравилась она ему сразу до того, что он сказал: «Это чудо мы будем звать просто Русалочкой!» А Русалочка это и есть Русалочка, ничего это не значит. Это просто девочка с от рыбки хвостом. Ну и ещё во дворце у морского короля было много придворных, привратных и просто разных морских прохожих в виде гостей. Почтенные осьминоги и добрые дельфины, интеллектуалки акулы и беспечные морские ласточки, души странствующих моряков и морские чертенята. Когда народу было поменьше, подводный дворец затихал и можно было спокойно отдохнуть в его величественных чертогах под лучами льющегося в янтарные окна солнца. Но когда гости стекались внезапно и многочисленно, морской король любил уйти в какой-нибудь дальний угол и играть там на клетчатой каракатице в морские шахматы с королевским спрутом. А для гостей он объявлял праздничный бал, не важно, по какому поводу. Ах, да. Ещё была бабушка всех принцесс – морская королева. Она-то собственно и управляла всеми возникавшими во дворце стихийными течениями вроде наплыва гостей. Она была очень красивой морской королевой и души не чаяла в своих внучках. Для их увеселения она выдумывала им обычаи, которые те должны были исполнять. И самым весёлым из таких обычаев был придуманный бабушкой временный запрет для внучек подниматься на поверхность моря до достижения ими совершеннолетия, то есть семнадцати морских лет. Остальные их русалки-подружки выплывали на берега Сейлорлэнда с малых лет и рассказывали кучу интересного, и у принцесс-русалок поджимались хвостики от любопытства и нетерпения. Бабушка же держала их хвостики в строгости до поры, чтобы потом интересней было. Стоит ли говорить, что интересней всего довелось бедной Русалочке, потому что она была младше всех. Тем более что, наслушавшись чудесных бабушкиных историй о наземных дворцах и королевствах, Русалочка с малых лет выдумала себе образ прекрасного сказочного принца, с которым она встретится при выходе на поверхность и который полюбит её так, что у неё затрясутся коленки. Она даже выпросила у морской ведьмы, жившей в старом пиратском бриге у Огненных Рифов, изящную статую мраморного мальчика, которой ведьма пользовалась только лишь как вешалкой для предметов своего интимного гардероба. С тех пор статуя с патетически поднятой мраморной ручкой стояла в самом центре сада, а Русалочка с малых лет играла с ней в принца, когда все были заняты и не возились с ней. Но годы ожидания прошли и для Русалочки. Она превратилась в прекрасную юную девушку, а сёстры её, у некоторых из которых уже были свои маленькие русалочки, играли теперь с ней не в дочки-матери, а в лапочку-умницу: самая младшая сестрёнка нравилась им всем по-прежнему очень сильно, и они любили её всевозможно при каждом удобном случае… А в этот день предстоял праздничный бал не по какому-либо случайному поводу – это был день совершеннолетия Русалочки. И хорошо ей поэтому было с самого-самого утра. Солнце взошло на несколько волн раньше положенного. Полянки сада из окон дворца выглядели зелёными блюдечками с рассыпанными по ним мармеладками. А пися Русалочки поджималась слегка от волнения при каждом воспоминании о предстоящем вечере и волшебной ночи. Чтобы пережить бесконечность этого прекрасного дня ожидания Русалочка, даже позабыв о завтраке, выпорхнула через окошко своей комнаты в игравший на солнце сад и полетела к статуе своего нежно-любимого мраморного мальчика, образу которого предстояло этой ночью воплотиться в самого настоящего сказочного принца. Но («Ах!») каково же было удивление сверкающей серебром от счастья Русалочки, когда возле образа сказочного принца, рядом с которым придворные и проходили-то дыша шёпотом из любви к их самой-самой принцессе-русалочке, она вдруг обнаружила малыша-хулигана похожего на неведомое растение. Мальчик в коротких комби-штанишках и с пучком пёрышек зелени над улыбающимся, будто солнышко, веснушчатым лицом, от всей души веселился над способностью к эрекции у статуи мраморного мальчика (это всё были, конечно, проделки морской ведьмы: ни одна вещь, попавшая ей в руки, не оставалась в нормальном своём состоянии!). Зеленочубый малыш, невесть как вызвавший эрекцию у статуи мраморного мальчика, теперь оттягивал ему устремлённое к солнцу достоинство и шлёпал им по мраморному животику, что приводило его просто в неописуемый восторг, чего никак нельзя было сказать о мраморном мальчике, вид которого был скорее печальным, потому что морская ведьма забыла одарить его возможностью шевелить патетически поднятой ручкой, чтобы отпустить сейчас хороший щелбан Чиполлино. Русалочка рассмеялась и опустилась на серебряный хвостик рядом с мраморной статуей: «Кто ты, глупый малыш?». Чиполлино обернулся и неожиданно даже для себя самого юркнул за мраморную попку только что истязаемого им мальчика: со вчерашнего вечера у него нечаянно выработалась привычка прятаться при виде голых прелестей разгуливающих тут обнажёнными тёток, и он даже не сразу понял, что пред ним предстало его чудное виденье и гений чистой красоты, в которую он влюбился вчера и сразу же. – Куда ты глупыш? Не исчезай, мне кажется я тебя уже где-то видела… – Русалочка пыталась вспомнить тот кустик с глазами, который щекотнул её вечером накануне после игры с морским мишуткой, но пока безуспешно. Чиполлино высунул торчащий пучок и настороженный взгляд из-за мраморной попки, подумав что опасности от такого весёлого и ласкового голоса ожидать, наверное, не приходится. Но тут он увидел ту самую самую красивую на свете девушку-рыбку, которую он полюбил раз и навсегда. Забыв про все опасности разом, он вышел из-за статуи мальчика и сказал немного обиженно: – Я люблю тебя весь вечер, всё утро и целую ночь! Где ты была? Русалочка немножко растерялась, чуть опустила взгляд и повела им по сторонам, будто ища поддержки у ручных морских цветочков, насаженных ею вокруг статуи мраморного мальчика. Цветочки лишь качали головками. Русалочка приподняла взгляд: «Правда?». – Честно-честно! – горячо подтвердил Чиполлино. – А ты можешь прятать хвостик взаместо ног, там, в Красных Губах? – Ага… Так они познакомились. И уже спеша «прятать хвостик», они оживлённо болтали, рассказывая друг другу о том, как, кого и почему зовут, кто откуда вообще здесь взялся, и что же теперь они все вместе вдвоём собираются делать. – Я без тебя чуть не свихнулся тут уже! – торопился изложить события по порядку Чиполлино. – Знаешь какие у них письки? – У Макинки и Недотрожки? Конечно знаю, – Русалочка рядом с торопливо семенящим по дну Чиполлино выглядела просто неторопливо прогуливающейся по саду. – А для чего нужны твои красивые зелёные пёрышки на макушке? – Там на земле они могли заставить плакать кого угодно! – Чиполлино гордо вскинул головку. – А я сам совсем не умею плакать, потому что я – луковка! – И я тоже совсем не умею плакать, – согласно закивала Русалочка, – У нас в море вообще никто не плачет. А зачем заставлять плакать? – Ну не знаю… – Чиполлино даже приостановился в смущении на немножко: этот вопрос в его луковой головке как-то ещё ни разу не возникал и ни разу его не тревожил. Ему даже стало немного стыдно. – Ну может быть… может быть луку захотят начистить… вот и плачут потом… – А у меня сегодня день рождения как раз! – Русалочка уже вела за ладошку Чиполлино дальше. – Хочешь, я всем скажу, что нашла тебя и ты мой самый лучший подарок на день моего совершеннолетия? – Скажи, конечно. Только я сомневаюсь, что лучший… – вздохнул Чиполлино, вспоминая теперь, как он заставлял плакать всё и вся вокруг себя. – Ты просто не знаешь меня на суше! У меня даже запах острый… – У тебя самый чудесный и вкусный запах! – засмеялась Русалочка и пощекотала носиком Чиполлино по пучку его зелёных волос. – Но разве ты можешь чувствовать запах под водой? – Под водой могу, а вот на земле пока не знаю – я там ещё не была ни разу… – Ни одного разика? – Чиполлино опять приостановился с приоткрытым в удивлении ротиком. – Ни одного! До совершеннолетия мне бабушка не разрешала, а сегодня ночью мне уже будет можно. Я поднимусь на поверхность, может быть встречу маму вольный ветер и уж точно встречу своего сказочного принца! – Здорово! – согласился Чиполлино. – А возьмёшь меня с собой? – Ну конечно же! Смотри, мы уже приплыли! – Кто приплыл, а кто просто почти прибежал, – Чиполлино даже запыхался. – Русалочка, а если мне через эти губы пронырнуть – у меня вырастет хвост? – Нет, конечно! – Русалочка погладила Чиполлино по голове в утешение. – Это Врата Ала только лишь для русалочек… – Ну давай уже, скорее ныряй! – Чиполлино и не думал сильно огорчаться, а от нетерпения у него почёсывались ладошки, которые он старательно пытался не засовывать в кармашки из вежливости, но они сами туда залазили. Через мгновенье у Русалочки вместо чудесного серебристого хвоста появились две чудесные серебристые ножки. Она присела на небольшую раковинку и широко развела их в стороны: «Так?». Чиполлино показалось, что он вновь запыхался после долгого бега. Дыхание его перехватило, а взгляд пытался обнять сразу всё прекрасное тело Русалочки и ещё бы прижаться к нему… Он вновь начал внепланово расти в своих комби-штанишках, но не обратил на это ни малейшего внимания, а просто стоял и в восторге пытался держать закрытым ротик. – Можно… можно я потрогаю тебя? – глаза его полные робкой мольбы жалобно поднялись к глазам Русалочки. – Можно, конечно! – тепло улыбнулась и одобряюще чуть покивала Русалочка. – Всю-всю? – Чиполлино не верил своему счастью, осторожно кладя ладошки на две нежные упруго-весёлые грудки. – Мой ты маленький! – Русалочка не выдержала прилива нежности и прижала всем тёплым тельцем Чиполлино к себе. Он обхватил её ручонками за спинку и замер, как завороженный, будто боясь спугнуть такое количество радости пришедшееся на него одного. Сердце его билось, как бешенное, и он слышал, как где-то совсем далеко в глубине и одновременно так близко стучит ему в ответ спокойно-нежное сердце Русалочки. В штанишках между тем его рост завершился окончательным подъёмом, и как на грех в них случилась прореха. Всё что было в нём только весёлого одним ловким движением проскользнуло внутрь пещерки Русалочки, он поднял на неё встревоженный взгляд из-под грудок, но она спокойно и по очереди расцеловала его в глаза. Тогда он зарылся лицом у неё на груди, а Русалочка положила лицо на его склонённую луковую головушку. Улыбаясь, она гладила его по плечикам и по напружиненной подрагивающей попке. Ни слова, ни движения больше были совсем не нужны – медленно и упоённо они растворялись друг в друге. Чиполлино казалось, что он уходит прямо в свою любимую, нежную и прекрасную Русалочку, и под животом у него всё теплело. Он приоткрыл один глаз, увидел перед ним острую серебряную грудку, лизнул её, она вздрогнула, качнувшись, и он взял её торчащий сосочек в рот, совсем как маленький. «Хороший мой!», вздохнула Русалочка и крепче прижала Чиполлино к себе. Ладошка её скользнула под пояс его комби-штанишек, и её тёплого прикосновения Чиполлино уже не вынес: он почувствовал, как весь исчезает в своём счастье и как упруго стучит напор где-то там внизу, далеко и так глубоко в Русалочке. А Русалочка завибрировала в восторге животиком, наполняемым по края тёплым молоком, и улыбнулась, вся подавшись вверх к солнышку… – А ещё меня все звали горе луковое! А дядюшка Чип говорил мне, что я шпингалет, – рассказывал Чиполлино уже совсем потом, когда они с Русалочкой уже раскачивались на ветвях морского багульника и лакомились его сладко-ароматными плодами. – И добавлял ещё непременно: «ни ibatzza!». Ты знаешь, что это такое? – Да. Когда я была маленькая, я учила все языки подряд, пока все их не выучила. Матросским диалектом Диких Рифов я владею, хотя пользоваться им мне ещё бабушка не разрешает. – Что, правда? – Чиполлино даже понятия не имел, что дядюшка Чип владел матросским диалектом Диких Рифов. – Правда-правда. А сестрёнки у тебя когда-нибудь были, Чиполлино? У меня вот, когда я родилась было сразу уже аж пять штук! Представляешь? – Ага. Нет, у меня поменьше. У меня вообще их только две, этих сестры – Чичоллина и Скромность. Причём вторую я даже в глаза ещё ни разу не видел, мне только мамочка моя любимая о ней постоянно напоминала. Она так и говорила: «Ох, Чиполлино, и где же наша с тобой скромность?». А Чичоллинка весёлая, я её всегда любил! Русалочка сидела на ветке над Чиполлино и покачивала ножкой. Чиполлино внимательно рассматривал её смешно оттопыривающуюся половую губку (страсть к подглядыванию, видимо, вошла в него всерьёз и надолго) и старался подставить под её пальчики свою макушку для поглаживания. – Русалочка, а ты это… давно… ну это? – Чиполлино никак не мог подобрать нужных слов. – Что? – как и следовало ожидать, не поняла совсем Русалочка. – Ну не знаю, как у вас говорят… Кажется «заниматься любовью»? – Малыш, говори на родном языке дядюшки Чипа. Ведь тебе же так легче? – А можно? – Конечно. Тебе же бабушка не запрещает! – Нет, – уверенно согласился Чиполлино: у своей бабушки он действительно об этом не спрашивал. – Так что ты хотел спросить? – Русалочка, давно ты ибёshся? – Всегда. Во всяком случае, сколько себя помню. Я и представить себя не могу без любви в самых разных её проявлениях. А в твоей стране разве не так? – В моей стране нужно революцию сексуальную делать уже давно! Да без меня, видно, некому, а мне всё некогда! – Чиполлино, когда горячился, стремительно взрослел. – Ну ничего, займусь этим сразу же по возвращении на родину! Но тут его внимание приковал вид спускающейся мимо него по ветвям голой Русалочки. Уже у земли он догнал её, и они забарахтались, смеясь, по вздымаемому мягкому морскому песку… – Ой, праздничный бал! – Русалочка спохватилась, когда вокруг по аллеям сада уже забегали первые живые огоньки. – Мы опаздываем, Чиполлино! Спешно скользнула она в створки Врат Ала, и вместо стройных ножек у неё опять засеребрился её красивый хвост. Чиполлино вприпрыжку пытался попасть второю ногой в свои комби-штанишки. Мешкать было некогда, и Русалочка подхватила его, как есть, и стремительно понесла над садом, крепко прижимая к груди. Но успели они вовремя: гости только начали собираться в залах и за столами. Русалочка завернула в один из своих укромных уголков в саду, чтобы привести себя и порядком растрепавшиеся за день с Чиполлино волосы в порядок. Она как раз расчёсывалась перед гранями большого кристалла морской соли, когда Чиполлино итогом полёта в жарком соприкосновении с телом любимой обнаружил, что теперь в комби-штанишки не хочет попадать совсем другое. «Ну ещё один разик!!!...», взмолился он, подходя и обнимая за спину свою прекрасную. «Что, мой ласковый?», обернулась Русалочка. Чиполлино весь подрагивал низом животика ей навстречу. «Ну хорошо, хорошо, конечно, мой маленький! Успеем…», Русалочка поцеловала Чиполлино в его зелёную макушку. «Вот только… Я же с хвостиком… Тебе будет неудобно теперь…» Она ловко нырнула вниз и облокотилась на ручки и изящно поджатый хвостик. «Давай попробуем так! Через попку…» Чиполлино уже в полной радости стоял позади неё и трогал ладошками её мраморно-серебристые половинки попы, из-под которых при сильно прогнувшейся спинке Русалочки выглядывала на него её нежная пися, над которой сжималось крошечное колечко попки. «А можно в?..», Чиполлино даже задохнулся от собственной решительности. «В попку? Можно. Но только если ты скажешь, как это называл дядюшка Чип!». Чиполлино вспоминал не долго. «Он говорил “Ибать в жопу”!», весело сообщил он. «Класс! Точно», Русалочка казалось ещё чуть сильнее раздвинула булочки, «А ещё у матросов Диких Рифов это называется “жарить в сидушку” или “любить огонька”. Только бабушке не проболтайся, что я так говорила, а то бабушка не будет читать мне сказку на ночь три дня подряд!» «Хорошо!», сердечно заверил Чиполлино: ему действительно было уже до безумного хорошо – он вталкивал своего окрепшего до предела дружка в узкую смешную дырочку Русалочки. Самые тесные губки скоро раздвинулись и зажали Чиполлино горячим тугим колечком, как маленьким ротиком. Он чуть обалдел и сжал ладошками тонкую талию Русалочки. Он вталкивался к ней в глубину со скоростью морского кролика: очень хотелось… и очень хотелось, чтобы Русалочка не опоздала на праздничный бал. Но было так хорошо, что торопиться вряд ли была существенная необходимость – через десяток-другой мгновений, показавшихся Чиполлино с Русалочкой прекрасной вечностью, дружок малыша не выдержал горячих объятий, да тут ещё с подачи его прекрасной и балованной подружки в голову Чиполлино пришла провокационно-щекочущая мысль о том, что он «ибёт в жопу» свою любимую и самую лучшую на свете Русалочку, и на том горячо всё и кончилось… Наспех поправив причёску на себе и комби-штанишки на Чиполлино, Русалочка ещё раз взглянула в зеркало кристалла, обернулась в искрящиеся меха морской пены, поцеловала Чиполлино в щёчку и шепнула ему: «Ну, пойдём!..» В королевском дворце открывался праздничный бал в честь совершеннолетия самой младшей и самой прекрасной из дочерей короля – в честь Русалочки. Королевский бал с порога поражал своим великолепием. Правда, Чиполлино постигло некоторое разочарование: он было уже решил, что в подводном королевстве все тётки разгуливают в голом виде круглосуточно, но выяснилось, что подобные шалости позволяли себе только юные русалки, поскольку никто их не воспринимал всерьёз из-за их малолетства, да и то они проделывали это только в королевском саду, но никак не на балу. Здесь же многочисленные гости щеголяли самыми разнообразными, хоть и не чрезмерными, но достаточно колоритными нарядами. Морские короли сидели в ниспадающих полураспахнутых мантиях, доходивших кому до ног, кому до хвоста. (Причём было их столько, этих морских королей, что Чиполлино подумал, что здесь, похоже, чуть ли не каждый сам себе король при таком их количестве!). Морские королевы были окутаны полупрозрачной кисеёй, сверкавшей перламутровыми переливами подобно прекраснейшей рыбьей чешуе (причём полупрозрачность, к великому огорчению Чиполлино, позволяла, за редким исключением, созерцать лишь их голый пупок…). Морские принцессы, все, как одна, были обёрнуты в нарядные шлейфы-меха воздушнейшей морской пены. А морские принцы (не сказочные, а обыкновенные) стояли при полном обмундировании из крабовых кастаньет. Русалки порхали в коротких тесных туниках, а многочисленные придворные прохаживались в одеяниях совсем разношёрстных, сообразно уже не только веяньям моды, но и особенностям своего строения, поскольку хвосты, плавники, жабры и другие подводные члены тела располагались у них с довольно большим разнообразием. Когда все гости уже поздравили сияющую счастьем Русалочку с главным днём рождения в её жизни, когда бокалы морских вин неоднократно уже встретились друг с другом в поздравительных речах и тостах, когда горки морских салатов и чаши морских яств стали напоминать поля неокончательно минувших сражений… В общем, когда есть уже не хотелось совсем, а любить ещё хотелось и очень, Русалочка отложила свою вилочку среди общего гама, омакнула губки бархатистым листком морской водоросли, наклонилась к ушку сидевшего рядом с ней Чиполлино и прошептала: «За что я очень люблю праздничные балы, так это за то, что с них всегда можно улизнуть, пока никто не обращает на тебя внимания! Полетели?». Чиполлино вопросительно поднял на неё глаза, пытаясь понять, как это она собирается незамеченной взлететь из-за стола, но тут Русалочка сжала его ладошку в своём кулачке и вместо того, чтобы взлететь вверх, ловко скользнула вниз и оба они через миг оказались под гудящим в шумном веселье праздничным столом. Вот где оказалось веселье, так веселье! Все печали Чиполлино по поводу излишней (на его взгляд) одетости гостей улетучились разом. Просторный коридор из ног, ножек, хвостиков, щупалец был достаточно освещён бесчисленными светящимися рыбками, сновавшими туда-сюда. Наряды гостей то и дело распахивались лёгкими подводными течениями, как ветерками, а светящиеся рыбки так и норовили поднырнуть в распахи одеяний. К тому же зеркальный перламутр, из которого были сделаны все бесконечные праздничные столы, тускло просвечивал снизу и позволял видеть входящих в праздничный раж наверху гостей. «Тут интересней всего! Правда?», Русалочка рассмеялась и поцеловала Чиполлино в макушку, «Смотри!». Она приподняла край сверкающей кисеи над коленками одной из морских королев. Та, наверху, даже не заметила этого: она была предельно увлечена весёлыми рассказами гигантского переливающегося полуспрута и беспрестанно хохотала над его остроумными шуточками, подрагивая расслабленными, разведёнными в стороны ножками. Тот же, в качестве одной из самых весёлых шуточек, ожесточённо толкал в раковинку морской королевы своего изогнувшегося под её бедро огромного побагровевшего от усердия члена. Подталкиваемые снизу губки раковинки никак не хотели впускать напряжённо-огромного гостя, и королева хохотала всё веселей. Пока, наконец, разалевшаяся головка не впружинилась в коралловые губки королевы – тут морская королева мгновенно смолкла, сделала большие глаза своему собеседнику и произнесла с чувством, чуть смущённо улыбаясь: «Ну и шуточки у вас, мон ами!». На что смешной полуспрут довольно запыхтел и с тройным усердием заскользил в её срамных губах… Чуть обалдевший Чиполлино хотел досмотреть до конца, но Русалочка сжала его ладошку: «Летим дальше! Тут на каждом шагу подобные прелести!». Действительно, интересно было до крайнего. Чиполлино то и дело заглядывал под понравившиеся ему туники, шлейфы и платья, под которыми происходило порой просто замечательное продолжение бушевавшего наверху пира. Нежно скрещенные между собой ножки двух оживлённо щебечущих друг с другом морских королев… Красивая розовая русалочка, страстно ласкающая свою pussy на внезапно понравившегося ей морского принца, сидящего напротив и занятого поглаживанием pussy её подружки… Придворная дама, широко раскинувшаяся под столом парой очаровательных ножек, завершающихся маленьким хвостиком-ластой каждая, с крупным морским ужом, забравшимся в её нежность и страстно целующимся в самую её глубину… Вокруг всё время сновали морские коньки и проворные рыбки. Статные морские коньки останавливались у колен кавалеров и подолгу раскачивались у них под животами, заходясь в восторге своих глубоких засасывающих поцелуев, а рыбки, как в морские раковинки толкались в зачастую гостеприимно подставленные им раковинки гостий, доводя их до полуобморочного состояния ласками своих мягких губок. Русалочка, наблюдавшая всю эту красоту не впервые, от души веселилась над замирающим от каждого нового вида Чиполлино и целовала его возбуждённо качающийся зелёный чубчик. Один из морских королей как раз встал, чтобы произнести продолжительный застольный спич в кругу своих друзей. Встал при этом он не один, поскольку ладошка сидящей рядом с ним несколько полной дамы уже несколько мгновений поглаживала под столом его ствол. Король начал произносить речь, всё более входя во вдохновенный раж, а кулачок дамы всё стремительней скользил по его стволу. Русалочка отняла пухлое запястье дамы от члена и поцеловала её в горячую ладошку, а вместо неё чуть подтолкнула головку Чиполлино, с распахнутыми глазами наблюдавшего за процессом, и надутая головка королевского ствола оказалась в рассеяно-раскрытом рту малыша. Дама незаметно чуть приподняла край волнующейся тонкой скатерти, улыбнулась Русалочке и пошире распахнула свои пухлые ножки. Тёмно-коричневая растительность с лёгким зелёным отливом подобно кустикам водорослей покрывала широко раскрытую pussy, спускаясь до самой дырочки попы и оставляя обнажённым лишь алую глубинку ротика-pussy, к которому тут же устремилась и приникла Русалочка своим нежным ротиком. Дама слушала с сияющими глазами речь короля, стараясь не упустить ни слова его увлекательного спича. Король задыхался от вдохновения. Чиполлино от души надувал щёки и елозил по его стволу, а Русалочка играла ротиком с подспускающей всё время пухлой лохматой писькой. Кончилось тем, что король, воскликнув «Так выпьем, друзья!», издал громкое «У-уфх!», опрокинул бокал и выпустил в желудок Чиполлино такую порцию королевского молока, что Чиполлино показалось, что он сразу пообедал, позавтракал и поужинал. Пухлая дама сжала ножки и кормила Русалочку своими страстно-сладостными выделениями, талия её конвульсивно подавалась вперёд и назад, и дама прилагала все усилия, чтобы её непроизвольные движения остались незамеченными над столом. Она всё продолжала улыбаться морскому королю, когда тот, наконец, утомлённо опустился за стол и благодарно поцеловал даму в щёчку… «Полетели, малыш!», Русалочка приложила свой вкусный солёный ротик к подрастянутому ротику Чиполлино, «Нам нужно ещё спросить благословения у моей бабушки!» «Русалочка, я не могу! Посмотри!», комби-штанишки Чиполлино просто надрывались от внутреннего усердия, «Давай разик тут, а?» «Потерпи, мой хороший совсем немножко. Тут не очень удобно. Мы быстро!» Они выпорхнули на дальнем конце стола между чьих-то достаточно широко расставленных ножек и полетели во внутренние покои дворца. – Бабушка тоже любит уединяться во время шумных балов, чтобы поиграть с кем-нибудь, – рассказывала Русалочка по дороге. – И, кажется, сегодня я заметила, что она исчезала, прихватив с собой нашего любимого папочку! – А во что бабушка любит играть? – спросил Чиполлино, держась за талию Русалочки, прижимаясь ушком к её тёплому животику и прокладывая лёгкую борозду в подводном пространстве своим взбудораженным стерженьком в штанишках. – Сейчас посмотрим как раз, – рассмеялась Русалочка. – Папочка вот точно – любит играть в шахматы. Но бабушка играть в шахматы просто не умеет… Бабушка морская королева действительно не играла в шахматы. Нынче она была при своих поджарых аппетитно-золотистых ножках и стояла в своём морском будуаре на коленках, изо всех сил оттопыривая свою большую попку навстречу страстно пролизывающему её папочке морскому королю. Русалочка и Чиполлино впорхнули как раз вовремя: бабушка начинала задыхаться в муках любви в предчувствии близкого финала. – Бабушка, я пришла спросить твоего благословения, как ты мне говорила! – Русалочка подлетела к бабушке морской королеве и, став перед ней в ту же позицию, словно отражение в зеркале, стала расцеловывать её задыхающееся лицо. – Моя… лапочка…! – бабушка морская королева закрыла глаза, отдаваясь неге её поцелуев. – Ну, конечно, я благословляю тебя… мой нежный ребёнок… летай вечно свободной… и любимой… А-ах! Это язык папы морского короля проник особенно глубоко в разверстую пещерку, и по телу морской королевы покатились страстные содрогания. Чиполлино между тем очень заинтересовался большими смугло-золотыми ляжками бабушки морской королевы, которые сжимали и отпускали лицо морского короля, папы Русалочки. Чиполлино несколько раз потрогал тёплые ляжки, чуть потискал, а потом развёл широко в обе стороны огромные мягкие подушечки булочек бабушки морской королевы. Этого растяжения тело её уже не перенесло – бабушка морская королева забилась в судорогах обворожительно-нежного морского оргазма… Папа морской король, когда бабушка чуть поутихла, вставил ей свой внушительный член и стал размеренно накачивать всё в той же позиции, в которой бабушку застал первый приступ любви. Теперь он устремлялся к вершинам, а бабушка морская королева могла спокойно поговорить с любимой внучкой. – Русалочка, где ты взяла этого милого малыша? Только не говори, что семь лет скрывала от меня нечаянную беременность! – бабушка смеялась, и член папы морского короля сжимало упругими волнами. – Нет, бабушка, это Чиполлино! – Русалочка скромно потупила взгляд. – Он любит меня со вчерашнего вечера и на всю жизнь, а я только с утра… – Иди ко мне, мой малыш… – бабушка морская королева сжала ладошку Чиполлино. – А почему ты опускаешь глаза, внученька? Тебя что-то тревожит? – Очень, бабушка! – вздохнула Русалочка. – Вот, посмотри!.. Русалочка коснулась бугорка на штанишках Чиполлино, который всё терзал его своим упрямым стоянием. – Ой, внученька, это не беда, это мы быстро поправим!.. – бабушка морская королева ловко расстёгивала комби-штанишки на Чиполлино. – Вот только… боюсь всё-таки, что это будет тревожить как раз ту самую всю жизнь… Больно уж вид у него боевой!.. В этот момент папа морской король особенно хорошо приложился низом живота к бабушкиной попе и бабушка всем ротиком сглотнула у Чиполлино его маленького торчуна. – У-ум! А какой вкусный этот очаровательный перчик! – Я – луковка! – засмеялся Чиполлино, которому фокус явно понравился, и он теперь сам старался поднести розовую головку поближе к бабушкиному ротику. – Возможно… – согласилась бабушка, щёлкая языком по головке, – но как перчик тоже бесподобен… И тут Чиполлино досмеялся: бабушка морская королева едва лишь успела ещё раз втянуть в ротик его измученного торчуна, как из него вовсю брызнул очаровательно сладкий фонтан. – А-ах, мой хороший! Всё? Ну, вот и умница! – бабушка морская королева натягивала штанишки на поуспокоенного ею Чиполлино и начинала ожесточённей подавать назад бёдрами, навстречу уже вновь разгорячающему её члену папы морского короля. – Летите, мои хорошие. Скоро полночь. Пробьют часы, моя ласточка, и тебе можно будет подняться на поверхность нашего моря. Счастливых вам встреч! Последние мгновения счастливого дня своего совершеннолетия Русалочка провела в окружении пяти своих старших сестёр-принцесс в своей комнате, крепко прижимая к себе Чиполлино и умоляюще взирая на стрелки часов. Чиполлино прислонялся то к одной, то к другой её маленькой грудке и слушал, как беспокойно бьётся её сердечко. Когда к ритму сердечка прибавился ритм боя морских часов, Чиполлино не выдержал и в утешение Русалочке по очереди втянул в себя её навострившиеся от нервного возбуждения серебряные сосочки. С последним ударом часов Русалочка подхватила Чиполлино на руки, легко скользнула в окошко и они вместе стали подниматься на поверхность Сейлорлэнда. Над всей бескрайней ширью моря смеялась ярким серебряным светом луна, и Русалочке показалось, что вида прекраснее она не видела во всю свою жизнь. Волны серебрились верхушками в полупризрачном штиле, а совсем недалеко стоял на якоре корабль с крыльями похожими на паруса. – Смотри, Чиполлино, мой хороший, вот тот корабль, про который я тебе рассказывала! – Русалочка замирала от радости в волнах. – На нём ходит мой сказочный принц! – Вообще-то на нём ходит старый Негоро… – вслух подумал Чиполлино: он узнал свой крылатый корабль. – А он принц? – на Русалочку жалко было смотреть: её чувства могли вытворять с ней всё, что угодно. – Тот ещё! – саркастически заметил Чиполлино, вспомнив старого кока. Определённо он любил и искренне уважал своего друга, но объективности ради стоило признать – принц из Негоро был попросту никакенный… – Русалочка, давай поплывём и посмотрим. Может там кто-нибудь ещё есть, кроме Негоро? – Чиполлино готов был бы и жизнь отдать, если б понадобилось, для утешения своей Русалочки и не мог даже взглянуть на её лицо, которое ещё б чуть-чуть и расстроилось. Они подплыли под самый борт корабля и заглянули в один из ярко освещённых иллюминаторов. И тут радости Русалочки вновь не стало предела. Мало того, что выяснилось, что на корабле кроме кока присутствует ещё масса народа, но и прямо посреди обширного зала кают-компании стоял самый настоящий сказочный принц. Тут Чиполлино вспомнил, что на судне кроме Негоро ему доводилось видаться с милашкой Пенни, которая служила там юнгой. Вспомнить это оказалось не сложно, потому что этого самого юнгу и драл сейчас сказочный принц за большим общим столом, как котёнка. Пенни повизгивала, виляла в стороны попкой и исполняла другие обязанности подвахтенного юнги на флоте. Удобно раскинувшись на большом столе, она испытывала третий дежурный оргазм на вахте под своим пятнадцатилетним капитаном. – Смотри, Чиполлино! Я же тебе говорила – он здесь! Осталось нам только встретиться и влюбиться друг в друга! – Русалочка прижимала к себе Чиполлино в восторге. – По-моему встретиться и влюбиться уже осталось только одному из вас! – резонно заметил Чиполлино. – Русалочка, только как же мы его оттуда достанем? Ты же даже хвостик на ножки не поменяла! Забыла, да? – Некогда же было, помнишь? – Русалочка чуть вздохнула. – Даже и не знаю теперь… – Эй-эй, лапочка! Пока Чиполлино в строю – в мире нет свободных мест для беды! – малыш был суров, когда любимая Русалочка пыталась расстроиться. – Что-нибудь придумаем! Слушай, может я быстро сныряю до папы морского короля и попрошу вызвать самую-самую бурю? Они быстро оттуда посыпятся, а мы его, твоего принца, спасём! – Не пойдёт… – Русалочка ещё раз вздохнула и улыбнулась. – Ну кто, скажи, будет спасать остальных? Мы же до утра их всех потом не переловим! – Это верно… – Чиполлино попытался ещё раз задуматься. Но тут на палубу вышел принц и неожиданно избавил Чиполлино с Русалочкой от необходимости думать над тем, как принцу с Русалочкой встретиться. Вышел принц в обнимку с раскачивающимся, как поплавок, шкипером, барометр которого давно уже показывал девять баллов. По той же шкале принц испытывал качку не сильнее баллов трёх-четырёх, а поэтому спорил и задирался. – Спорим на твой оселед… ос… от… от селёд… Спорим на что угодно, вообще, что я вз..злечу сейчас вмиг на бим-бом… брам… брам-бим-бом… на брам-бим… На бизань! – Спорим! – легко согласился шкипер. – А на что? – На что угодно!.. – На что угодно? Годится. Взлетай! Но принц не взлетел. Он упал с бизань-мачты прямо в открытое море, оставив корабль на попечение старого рассеянного кока Негоро. Вскоре Русалочка уже несла, спасая, своего сказочного принца сквозь волны к ближайшей земле. На берегу она припала к его рту, пытаясь вдохнуть в него спасительного воздуха. Чиполлино критически взирал на процесс и гладил Русалочку по плечикам. – Сдаётся мне – он пьян, как бочонок! – сказал, наконец, Чиполлино, но, заметив умоляющий взгляд Русалочки, тут же поправился: – Нет-нет, лапочка! Но немного подвыпивши… – Он пьян от любви! – Русалочка оторвала ротик от всё никак не подававших признаков жизни губ принца. – Видел, как он страстно любил девочку там на корабле? – Может ты ему не туда дуешь? – предположил Чиполлино, но шутить с безнадёжно влюблённой Русалочкой оказалось невозможно. – Хорошо, я попробую… – она скользнула вниз по телу принца к штанам. – А ты, пожалуйста, маленький мой, подыши ему в рот за меня… – Держись, моряк! – согласился Чиполлино и поцеловал бесчувственного принца Русалочки в губы. Русалочка оказалась права: запахами любви от принца несло гораздо сильнее, чем запахами винных паров. Видимо, просто не разобрался с сочетаниями по молодости. Русалочка старательно двигала головой под животом принца, а Чиполлино дул в рот. Столь интенсивное спасение почти сразу же не замедлило сказаться: хоть сам принц пребывал ещё в дремотной коме, его розовоокий друг ожил на прекрасных губах и воспрял во весь рост. «Живой!», воскликнула радостно Русалочка. «Русалочка, можно я уже не буду спасать!», взмолился Чиполлино, «У меня у самого уже воздуха не хватает, чтобы дышать!» «Дальше не надо!», Русалочка поцеловала Чиполлино, а потом своего принца в начинающие розоветь щёки, «Он не должен знать, что это мы его спасли. Слышишь: сюда идут люди. Они ищут принца и позаботятся о нём. Уходим!» Не до конца всё понявший Чиполлино, тем не менее быстро обнял свою Русалочку, и уже через миг они неслись по морским просторам, разрезая резвящиеся в порывах утреннего бриза волны. А с первыми лучами солнца они уже врывались в родные пределы встречающего утро прекрасного сада королевского дворца. И начались душевные мучения Чиполлино. Влюблённая Русалочка не только так и не узнала даже имени своего возлюбленного принца, но к тому же она и представления не имела, где он живёт и где теперь его можно искать. А встретиться с ним ей хотелось до лёгкой рези в её прекрасных голубых глазках, и сердечко её разрывалось на части. Чиполлино же звуков её сбивающегося с ритма сердечка переносить без маленького комка в горле просто не мог. – Ну почему мы оставили его им? – приставал Чиполлино к Русалочке. – Нужно было забирать его к нам! Русалочка лежала на своей зелёной полянке согреваемая лучами ярко светившего солнышка и тихонько тосковала. – У нас бы он просто утонул… – Русалочка ерошила зелёный чубчик на странствующей по её телу головушке Чиполлино: утешение он находил лишь в скрупулёзном рассматривании часами её прекрасного тела, которое в знак особой печали теперь оставалось обнажённым постоянно. – А выступать в роли спасителей на публике, согласись, просто нескромно. – Ну и где мы его теперь найдём, твоего принца? – Чиполлино оставлял исследование подмышки и спускался к упругому животику. – Найдём где-нибудь… обязательно найдём… – Русалочка чуть заметно вздыхала и раздвигала пошире ножки, которые она носила теперь почти всё время, чтобы Чиполлино было удобней. Теперь Русалочка могла сколько угодно находиться на поверхности, но даже те прекрасные виды, которые открывал морской горизонт перед ними с Чиполлино, не могли надолго утешить сгорающую в любви Русалочку. Звёздными вечерами и в лучах утреннего восходящего солнца часто плавали они вдоль берега, на котором остался сказочный принц, но море давно уже унесло оставленные им на песке следы, и прекрасные синие вечера подёргивались дымкой Русалочкиной грусти, а восходящее солнце смеялось над бедной Русалочкой и только лишь обещало, что всё будет хорошо. Чиполлино в тоске извёл всех придворных и заплывающих в морское королевство гостей. Каждый раз после детски-упорных эротических домоганий, получив от очередного объекта своих неугасаемых вожделений всё, он задавал один и тот же вопрос: «Ну где же он может быть?» И на недоуменный, зачастую, вопрос «Кто?» вновь и вновь в подробностях излагал историю несчастной Русалочкиной любви от обретения желанного ею сказочного принца до полнейшей его утраты. Но никто не мог помочь ничем бедному Чиполлино. Наконец, одна вольная русалочка, с трудом сведшая незадолго до того стройные свои ножки после объятий с Чиполлино, после получасового убаюкивавшего её печального повествования малыша нечаянно вспомнила прекрасный крылатый корабль, в бурном фарватере которого ей однажды на протяжении почти целого дня довелось заниматься любовью с нежным дельфином. Крылатый корабль на исходе того дня вошёл в лагуну, на берегу которой стоял дворец, красивей которого вольная русалочка не видела во всей своей жизни. Возможно, это и был дворец сказочного принца. Не дождавшись, когда бабушка погасит свет в янтарных окошках спальных покоев, Русалочка и Чиполлино неслись уже к местам описанным вольной русалкой. Русалочка лишь успела сменить свой серебряный хвостик на стройные ножки, об одежде же она даже и не подумала. Всю ночь плыли они на зюйд-зюйд-вест и лишь под самое утро круто взяли на ост и оказались в той самой лагуне. Дворец действительно был очень красив. Стены внизу, утопавшие в зарослях сирени и в низкой полосе утреннего тумана, чуть серебрились сквозь окутывавшую их сиреневую пелену, а высокие окна играли с солнечными лучами своими широко распахнувшимися зеркальными проёмами, разбивая яркие утренние лучи в осколки крошечных радуг. Принца пока видно не было, и Русалочка с Чиполлино устремились на берег. Сердце Русалочки замирало от радости. Чиполлино уже барахтался рядом с ней в прибрежных водах и, смеясь, старался поцеловать её в pussy. Но тут ещё одно коварство судьбы подкралось и прилегло на морском бережку, приветливо распахивая объятия выходящей из моря любви. Они прошли всего несколько шагов по сухой полосе. – Ах! – Русалочка упала неожиданно и забилась появляющимся у неё вместо ножек серебряным хвостиком по морскому песку. Чиполлино бросился к любимой: «Ты что, Русалочка? Вставай! Ой, откуда у тебя тут наш хвостик?». Набежавшая стремительная волна взбрызнула так высоко, что оставила две морские капельки под самыми синими глазками Русалочки. – Я совсем забыла, малыш мой… – тихо, как обычно в последние дни, произнесла Русалочка, и от этой тишины у Чиполлино всё задрожало внутри, и он сразу лизнул её в морские капельки. – Я совсем забыла… Сила Врат Ала заканчивается за пределами Сейлорлэнда… Я никогда не смогу выйти из моря и пойти, как ходят люди, на ножках! На суше я всегда буду полурыбкой… Русалочка прижала к груди пернатую голову Чиполлино, а тот толкал её уже лобиком в воду: «Пошли отсюда! Ну их… с их сушей… Я тебе его к нам приведу… Пусть себе тонет, если хочет!» С этого дня пребывание их в Сиреневой лагуне стало почти постоянным. И если другие русалки никогда не отваживались даже близко подплывать к песчаным морским берегам из опасения быть выброшенными морем далеко от воды, то Русалочка, забывая о всех возможных опасениях не только держалась всё время в прибрежной полосе, но и вместе с Чиполлино заплывала в узкие каналы земного дворца, которые вели к прозрачным голубым бассейнам, и по которым то и дело сновали небольшие украшенные цветами лодчонки людей. Сказочного принца они увидели в вечер первого же дня. Сказочный принц сидел на прекрасной, украшенной цветами и китайскими фонариками гондоле, и дрочил на симпатичную юную девушку, которая раскинулась перед ним на носу лодки, опустив обе босые ножки через невысокие борта в прохладную воду. Тонкий шёлк платий девушки был раскрыт до самого её обворожительного пупка, и принц под волшебные мелодии заворожёно предавался любовному созерцанию. Ах, как захотелось Русалочке от укрывавшей их с Чиполлино тени берега скорее, скорее туда... Но Русалочка лишь прикусила нижнюю губку и её тонкие брови сами собой выгнулись в страдальческую дугу. «Поплыли, поплыли скорей! Вот же он!», Чиполлино чуть кубарем не упал с низкого каменного парапета, на котором он до этого беззаботно болтал ножками. «Нет! Нет…», на Русалочку жалко было смотреть, «А вдруг он испугается? Люди никогда не видят нас, кроме разве что бывалых моряков. Его может только расстроить мой хвостик…». «А если не испугается?», Чиполлино был сердит на себя: он не мог убедить Русалочку, «И чего это его расстроит твой хвостик! Он у тебя такой красивый… Я, вот, ни капельки не расстроился, когда в тебя влюблялся!». «Правда?». «Конечно! Хотя я-то, вообще, не совсем человек, я мальчик-луковка…», Чиполлино задумался на мгновение, пытаясь сообразить в лучшую или в худшую сторону это его отличает от людей, и как это может отразиться на действительной встрече принцем девушки с рыбьим хвостом. Кончилось всё тем, что Русалочка и Чиполлино так и не решились показаться на глаза сказочному принцу, а просто подплыли под водой к его прекрасной гондоле и поиграли с босыми ножками девушки, сидевшей на носу. Нежные лапки были погружены в воду выше, чем по щиколотку, и девушке казалось, что это ласковые волны играют с ними. Русалочка гладила полупрозрачную ступню и легко прижималась к ней щёчкой, а Чиполлино целовался с тонкими пальчиками по очереди. Девушка смеялась от этой лёгкой щекотки так, что сказочный принц не удержался на волне устоявшегося созерцания и кончил. А под брызги воды за веслом гондольеров и под тёплые брызги млечного салюта принца, попавшие на её раскрытую раковину, неожиданно кончила и девушка, почувствовав, как по её голым ножкам вверх от воды побежала и охватила всё тело горячая стремительная дрожь… Часто плескалась Русалочка днями в хрустальных водах земных речек и ручейков. Ей нравилось на земле всё больше и больше. Она любила незамеченной подбираться к бивакам рыбаков и слушать их такие же бесконечные и интересные, как бабушкины сказки, рассказы и истории, среди которых иногда можно было услышать что-нибудь и о вожделенном её сказочном принце. А Чиполлино нравилось играть с ней, когда она будто отсутствовала в завораживающей её неге, оставляя ему лишь своё прекрасное нежное тело. В один из занимающихся вечеров они подплыли слишком близко… Разложенный костёр трёх рыбаков лишь разыгрывался языками горячего пламени, а расположившиеся вокруг люди были уже увлечены своей негромкой беседой. Речь шла о принце, и Русалочка, чтобы лучше слышать покинула надёжное укрытие камышей и тихо плескала в волнении хвостиком чуть ли не у самого берега лесного ручейка. – …люди врут, дядя Кадеш! Не может такого быть, чтобы ради Трёхдневной любви принц отказался от половины королевства, – говорил самый молодой рыбак пожилому усатому Кадешу, раскуривавшему свою трубку. – Ну подумай сам: ты бы вот согласился отдать полстраны за праздник, в котором-то сам и участвуешь не каждый раз? Я, наверное бы, не отдал… – Вот потому, Антий… – старый Кадеш растянул, наконец, свой походный чубук и, пыхнув в усы, блаженно зажмурил глаза, – ты и не принц… А принц, он отдал. Верно тебе говорю. Полкоролевства и ещё один замок в придачу, чтобы не продешевить. Да ведь и справедливость осталась за ним: отдавал-отдавал, а на другой год женился на дочери того короля, так что теперь не очень-то и разберёшь, где чья половина… – Это он может! – засмеялся вихрастый Антий. – Ему жениться, как за водой моей маме сходить: сколько ни ходит, всегда назад с полными вёдрами. Как ни влюбится, так и свадьба сразу на всё королевство! – А и молодец… – лениво перевернулся с бока на бок третий рыбак, которого отличали спокойный нрав и такие же длинные, как у старого Кадеша, усы, чёрного смоля, которых и не думала ещё касаться белизна. – Пусть себе жениться… Зато у нас в королевстве и больше принцесс, чем во всех остальных королевствах вместе взятых… – Тебе, Деверек, только принцесс и считать! – продолжал смеяться молодой Антий. – У тебя самого принцесса, на какую не взглянешь! – Пусть так… – согласился смоляной Деверек. – Скажи ты ему, Кадеш, за кошелёк. Хватит ему зубы по принцу скалить… – Был кошелёк… – старый Кадеш разгладил усы. – Но сперва ты скажи мне, Антий, кто для нашего королевства важней – принц молодой, женатый не раз, или бабка старая, что уже в обед двести лет? – Принц, конечно! – не долго сомневался с пылу Антий. – Бабок больше ведь! – Как сказать… – старый Кадеш покачал головой. – Вот и я бы так думал, когда б голова вверх ногами росла. Так вот. Бабка такая шла по дороге раз. Шла и шла. В ногах кошка путается, в руках кошелёк. И принц шёл. У каждого дорога своя, а бывает, что и одна на всех. Смотрит бабка: карета пылит. Ну пылит и пылит, ноль внимания. Она на принца больше смотрела, что ей навстречу шёл: поприветствовать, поздороваться, чтобы как у людей… Да просмотрела чуть. Кошка-дура вела хорошо, а на самом подъезде кареты что-то ей примерещилось, и она во все лапы бежать. Да если б куда, а то прямо тем скакунам поперёк! Бабка только руками всплеснула, так что и кошелёк отлетел, и – за ней. Одним словом скажу тебе так, что если б не принц, так от бабки б той, кошки и кошелька остался бы только один кошелёк. Он вместо того, чтоб раздумывать, кто королевству важней, взял и бабку ту с кошкою вытащил у коней прямо из-под копыт, сам зашибся, да богу слава – остался живой. И вот ты говоришь – бабок больше. Спору тут нет. Оно и кошек на свете немало! А только вот кошка та была для бабки любимой и единственной. А для меня бабка та тоже и единственна и любима, потому как приходится мне родной тёткой и печёт такие блины, что тебя бы за уши не оторвать, когда довелось бы тебе их попробовать… – А то я тётки Матильды не ел блинов! – усмехнулся Антий. – Так то она и была? Что ж она мне такую интересную сказку не сказывала! Так то другое дело, конечно… Уложил на всю спину рассказом своим, Кадеш – дальше спорить не буду. Теперь только и я тебе расскажу, что случается на свете диковинного. Моя будет очередь тебя на лопатки класть! Только вернусь… Молодой рыбак поднялся от костерка. – Ты куда? – повернул голову Деверек. – Отолью… – Антий возился со штанами уже по пути к берегу. Он оказался у ручья так быстро, что Русалочка замешкалась и очень смутилась, а молодой Антий так и замер с тем, что принёс, позабыв, что пописять пришёл: – Вот и поклал!.. – вымолвил Антий через не закрывающийся рот. – Ты только… не уходи… Я Кадешу тебя покажу… Ни за что не поверят ведь!.. Кадеш, Деверек, скорее сюда! Я чудо нашёл!!! Кто там старый, кто пожилой? Как малыши растопались – на берег бегом. Прибежали и… замерли. Красотой красота неописуемая, что глаз не отвесть: в свете месяца серебрится-сверкает Русалочкина нагота так, что на троих как бы только одна голова, да и та кружится! – Русалочка! – первый опомнился Деверек. – Это к счастью… Старый Кадеш, как стоял, так и сел – ноги в воду повесились. – Счастье, ребята, – говорит, – это только тогда, когда руки к счастью приложишь! Иди ко мне, моя лапонька… Бегите, ребята, тащите костёр сюда, будем здесь ночевать! И Русалочку на руки взял, прижал к себе осторожно, что только хвостик её в быстрой речке полощется. Пока ребята за костерком бегали, подогнул Кадеш хвостик тот к себе под колени, попку Русалочкину повыше выставил, что месяц молодой залюбовался даже. – Подходи, – говорит седоусый Кадеш, – Антий, посмотреть, какая у жизни бывает краса! Антий подошёл. Встал коленями в воду и долго водил головой своего позабывшего понаписяться товарища по раскрывающимся всё сильней губкам Русалочки. Русалочка ахала каждый раз, когда надутая головка проваливалась нечаянно ей в глубину. А потом целовала Кадеша в распахнувшийся седой мохнатый живот и толкалась ротиком прямо в пупок от упругих толчков позади себя молодого Антия… – Будешь, Деверек? – старый Кадеш чуть тряс попкой Русалочки над водой, отряхивая жемчужные капли обильной спермы, оставленной в подарок Антием. Молчаливый Деверек, ни слова не произнося, зашёл в воду и опустился ещё ниже молодого Антия. Кончиком языка он попробовал тугую и нежную раковинку Русалочки. Русалочка улыбнулась Кадешу в живот от нежного огонька, скользнувшего по всему её телу от этого прикосновения Деверека... – Дедушка, можно в ночное с тобой? – на берегу стояло столь несовершеннолетнее сокровище, что снедь дедушке ему уже приносить было можно, а рыбачить с дедушкой по ночам мамка строго не велела. Но дедушка внучке редко умел отказывать. «Оставайся, да за костерком пригляди, моя лапушка…», обернулся не на́долго старый Кадеш, «Дай Антию картошки, Снежинка». Чиполлино, во все глаза наблюдавший за Девереком и Русалочкой, ойкнул и выстрелил в ротик случившейся золотой рыбки потоком своего молочка. Ему понравилась глупая малышка с красивым именем Снежинка и он пошёл знакомиться с ней к костерку. «Меня зовут Чиполлино, и я умею строить лунные пасочки из белых камушков!», сказал он, протягивая ладошку девочке. Через минуту они вдвоём уже увлечённо копались в тёплом прибрежном песке рядом с заходящейся в лёгких стонах Русалочкой. Русалочка дрожала уже попкой, прижималась щёчкой к тёплому животу старого Кадеша и жалобно била серебряным хвостиком по его ступням, когда Деверек по самые свои смоляные усы погрузил молчаливый и такой проворный язык в узкую дырочку попки, и всё прекрасное тело Русалочки забилось в чудесной эйфории взлетающих в небо чувств… Когда Русалочке отстоналось, и она чуть притихла, Деверек распрямился, вставил под серебряную попку торчащий свой член, недолго покачался и слил. Поцеловав Русалочку в попку, скупой на слова Деверек погладил её по прогнувшейся спинке и вышел на берег к костру. Старый Кадеш долго раскуривал свою такую же старую, как он сам, походную трубку, отворачиваясь и стараясь не тревожить дымом Русалочку. Но ей нравился запах горького дыма Кадеша. Она давно уже уютно устроилась у седовласого рыбака на коленях и впитывала всем своим тонким телом тепло большого тела его. Такой же седовласый, как сам Кадеш, приятель его встал с первых мгновений встречи с Русалочкой, но ждал терпеливо, спокойно, серьёзно. Когда попка Русалочки оказалась на коленях, он затревожился, ища исход, пробрался в прореху штанов и, наконец-то, нашёл… Уже спать улеглись рыбаки… Уже старый Кадеш, пуская дым в усы, нагнал обоих заигравшихся малых до костра ночевать… Уже молодой месяц повернул на закат… А Русалочка всё раскачивалась и раскачивалась, подобно ветвям юной ивы склонившейся над водой, над коленками старого рыбака… Сладкая дрёма укачивала её, а старый Кадеш, попыхивая неспешно своей трубкой, гладил Русалочку по длинным волосам, по спинке, по попке… И под самое утро, с первым лучом, когда пришла пора уже пробуждать отдохнувший костёр, кончил старый Кадеш… Русалочке показалось, что небо, плывущее облаками всегда так далеко и высоко, опрокинулось своей мягкой синью, и она теперь может идти прямо по облакам… Через мгновение Русалочка проснулась, чувствуя, как её pussy легонько пульсирует над несгибаемо-стойким членом… Поцеловав Русалочку в шейку, старый Кадеш снял её с медленно успокаивающегося своего надежда-дружка и отпустил в прохладу утренних вод ручейка. Распрямил подзанемевшие ноги, встал из воды и произнёс: «Счастья тебе, радость сказочная! Счастья и крепкой любви! Прощайте, чудо-гости наши…» Но принц, это счастье сказочное Русалочки, всё ещё даже не догадывался о её несчастной любви к нему. Чиполлино с Русалочкой по-прежнему видели его лишь изредка и очень уж издалека. Но Русалочка всё думала и думала своей прекрасной лёгкой головушкой, пока, наконец, не придумала. – Чиполлино, плывём к моей тётушке, морской ведьме! Она может очень многое и наверняка чем-нибудь сможет помочь. Только ей взамен обязательно что-то придётся отдать. – Что отдать? – Чиполлино на всякий случай посмотрел по сторонам в поисках того, что могло бы им принадлежать и могло бы быть отданным. – Нет, мой малыш, вещи ей не нужны! Ей, обычно, нужна часть себя… – Часть тебя? – Чиполлино слегка озадачился. – А что это значит? Ей нужен твой серебряный хвостик? Русалочка, а можно я буду частью тебя, а то хвостик нам ещё пригодится? Он у тебя самый красивый на свете!.. – Ну уж нет! – рассмеялась Русалочка и поцеловала Чиполлино в носик. – Ты мне нужен гораздо больше, чем любой, пусть даже самый раскрасивый на свете хвостик! Поплыли, малыш мой, там узнаем… Путь к владениям морской ведьмы считался самым опасным во всём Сейлорлэнде. Всевозможное дикое и полуручное зверьё, послушное лишь своей властительнице, сновало повсюду, и крайне сложно было увернуться от его пристального внимания. Русалочке и Чиполлино всё время приходилось ускользать и прятаться от целого сонма липнущих рыб-ластён, пускающих пузыри крабов-щупов и суетливо тычущихся во все стороны ищущими головами угрь-стволов. А на самом подходе к старому пиратскому бригу морской ведьмы рос целый лес дикого морского медвежатника. Стаи рыб-ластён, налезалок, трогальниц и других морских надевашек безмятежно резвились на его просторах, унизывая находящиеся в постоянной тревоге ветви медвежатника своими искрящимися от удовольствия телами. Но Русалочке с Чиполлино было почти невозможно пробираться по узкой тропинке среди настойчиво тянущихся со всех сторон веточек-членов ворчащих от напряжения диких морских мишуток. Они еле продрались сквозь урчащие заросли. И тут же, уже почти на пороге старого брига целая стая голодных угрь-стволов, покачивая своими меховыми округлостями, набросилась на Русалочку, и Чиполлино пришлось вытягивать сразу троих добившихся удачи покусителей из её ротика, писи и попки, и втыкать их головами в обильные кудри заросли морской нежницы, которые были рассажены вдоль тропинки на подступах к бригу. Пиратский бриг морской ведьмы только издали мог показаться старой развалиной. Вблизи же он просто поражал всей покачивающейся мощью своего такелажа. Сильные, как на выходе с верфи, лишь местами искусно посечённые паруса играли с подводными течениями в морской ветер и бриг качало на фоне Огненных Рифов, как в хорошую волну на поверхности. Весёлый Роджер смеялся гостям с грота и не был спускаем с него никогда. На самом входе, прорубленном прямо в днище корабля, стояло малое подобие Врат Ала: тётушка Русалочки не выносила в девочках их прекрасных рыбьих хвостов. На бриге морской ведьмы было абсолютно сухо и даже немного ветрено. Нигде не было заметно ни огонька, но всё было освещено будто днём. Саму морскую ведьму отличали три особенности. Она всегда носила высокие, туго натянутые стринги, по бокам от узкой полоски которых свободно свисали её налитые смуглые губы; ни при каких обстоятельствах, даже если ей доводилось наряжаться на королевские балы или подниматься на поверхность, не прикрывала своих внушительных размеров упругих грудей; заикаясь и с трудом выговаривая, ругалась на никому не известных матросских наречиях. Встретила тётушка свою очаровательную племянницу по всем правилам собственного этикета. – Оттопыриться, крошка моя, навестила старую морскую гюрзу, маз...за… ф-фака! – морская ведьма засмеялась низким грудным контральто, сидя на ковре посереди кают-компании, как на троне, и приветливо раздвинула ноги. Чиполлино с опаской выглянул из-за спинки Русалочки на вульгарную pussy загоревшей на берегах Сейлорлэнда до чёртиков морской ведьмы. – А это что ещё за мини-пучок, фак… ин… асс! – морская ведьма улыбалась сквозь торчавший из зубов морской кальян. Тряхнув головой, она рассыпала по плечам свои длинные чёрные волосы: – Иди ко мне, мой маленький колумбиец, тётя покажет тебе, как жить!.. – Это – мой любимый-Чиполлино! Тётушка, мы пришли, чтобы… – Русалочка всегда немножко смущалась при встрече с тётушкой. – Лизать, скорее лизать! – морская ведьма не дала ей договорить, разводя ноги на совсем невероятную ширину и натягивая свои узкие стринги так, что из-под полоски их выскользнул её огромный, вовсю эрегированный клитор. – Достаточно сосано, моя нежная блаверка, теперь только лизать, пис..с ф-фо… айз-з! Русалочка опустилась на коленки и потрогала губки тётушки язычком, что привело морскую ведьму в неописуемый восторг: – Крошка, я не виделась с тобой целую вечность, хью… эн-н пью! Я совсем позабыла уже, как пахнет твоя любовь! Можно, я потрогаю тебя за ушки? Морская ведьма прижала бедную головку Русалочки тесно к себе, и проистекающий сок любви заставил почти захлёбываться Русалочкин ротик. Русалочка посмотрела вверх, в закатывающиеся от наплыва страсти глаза тётушки и поддела её на язычок. Pussy морской ведьмы жалобно стиснулась от скользнувшего сквозь неё огонька. Всхлипнув и застонав, морская ведьма протяжно завыла и забилась своей большой попою на мягком ковре: не выдержав и нескольких мгновений давно не испытанной радости, она стремительно кончила, по самые ушки затянув Русалочку в свою влагообильную пизду… Завершив таким образом ритуальную часть своего экстремального приветствия, тётушка морская ведьма вольно раскинулась на ковре и уложила рядом с собой Русалочку, под бочок которой тут же нырнул и Чиполлино. – Знаю всё, лит..тл титл… на кок-к ин… ма-ас! – сообщила морская ведьма, считая звёзды на потолке кают-компании своего раскачивающегося брига и поглаживая по ещё дрожащему животу кисточкой Русалочкиных волос. – Всё разрешим, всё уладим, придумаем, фак-кер о… мант! Дай мне только три денька, моя девочка. А пока со своим постромком погостите у чёрной акулы в зубах, фак..кинг фо… л-лав! Кстати, дай я его укушу!.. Стремительно, с ловкостью действительно чёрной акулы, морская ведьма скользнула через тело Русалочки, и Чиполлино оказался зажат сразу между двух женских тел. Он тут же прижался посильнее к Русалочке: красивой морской ведьмы он всё же ещё немного побаивался. Причём вжался он так плотно, что его писка (видимо, тоже прячась) забралась к Русалочке между ножек. «Очаровательный маленький бесстыдник, не сжимай так мою крошку! И как смел ты явиться к высокопоставленной, к тому же малознакомой тебе, тётеньке раздетым до совсем без ничего? У-умм…», морская ведьма, согнувшись, нежно покусывала плечико Чиполлино, в то время, как пальчик её норовил забраться к нему в попку и ужасно щекотал и почёсывал сейчас всё вокруг маленькой дырочки. Чиполлино почувствовал, как у него встаёт прямо Русалочке внутрь. Только теперь он понял, что каким-то совершенно непонятным образом всё время на корабле морской ведьмы он разгуливал без своих комби-штанишек, которые делись неизвестно куда. Впрочем, в тот момент это его не сильно обеспокоило. Гораздо больше его тревожил проворный тётенькин пальчик, который уже забрался по первую фалангу в узкую дырочку попки и кончиком осторожно потягивал дырочку во все стороны. Нежно посасывая Русалочкины грудки, Чиполлино взбрыкнул всей попой, чтобы отогнать назойливого проказника. В результате пальчик стремительно провалился в попку по самую ладошку. Будто крошечный нежно лащущийся огонёк зажёгся внутри Чиполлино, и он почувствовал, как напрягается, превращаясь в упёртый ствол его пиписка внутри Русалочкиной пещерки. «Ну вот, хороший мой, иб..би мою прелесть, пусть хоть немного поохает моя нежная!..», морская ведьма ладошкой стала нежно подталкивать и поглаживать небольшую попку Чиполлино, и ствол его заскользил в сочащейся уже ему навстречу глубине. Русалочка вздохнула в томной неге и ручкой чуть сжала объёмно-упругую грудь морской ведьмы. Чиполлино почувствовал, как большая жаркая тётина сися горячо щекочет его возбуждённую зелёную макушку, и не выдержал: напрягшийся член его запульсировал в Русалочке, заливая тесную норку. Но ствол его и не думал спускаться с вершин. Он дальше скользил в охватывающих его створках раковинки, и на губках её выступили его обильные сливки. Русалочка постанывала, пожимая подставленную ей золотисто-смуглую грудь, Чиполлино натянутый на палец тётушки усердно вколачивал свой поигрывающий орган, а ладошка морской ведьмы свободными пальчиками вовсю скользила по месту сопряжения двух юных тел, сбивая в пенки сочащиеся из Русалочки соки любви. Когда Русалочка застонала чуть протяжней и чуть сильней, морская ведьма припала к её приоткрытому ротику губами и вложила в него свой сильный и ловкий язык. Русалочка широко распахнула глаза, закатила их до самого неба, и растворилась в безумной неге сказочного оргазма… – А теперь иди к тётеньке, храбрый морской чесночок! – морская ведьма ловко выдернула свой пальчик и вытащила Чиполлино за попку из пребывающей в нежной дрёме Русалочки. Стоял у Чиполлино по-прежнему, как дредноут на якоре. – Мы с моей ненасыткой отсосём твой очаровательный сладкий перчик… уу-мх! Она натянула свой рот алыми губками до самых яичек Чиполлино и, потянув, скользко выпустила его обратно. Перец Чиполлино закачался перед ней, исходясь в напряжении. Она забралась своей большой попой на целую гору подушек, и Чиполлино уже взгляд не мог отвести от её загорелых рельефных форм. Ему всё больше нравились её обалденно покачивающиеся огромные сиськи, её широко расставленные смугло-золотистые бёдра, её красивые чёрные волосы, ниспадающие до тёмной впадинки пупка на упругом животике, её кудряшки на влажно раскрытой пизде... Морская ведьма подтащила его к себе: «Суй скорей! Поиграемся…» И Чиполлино, чуть потыкав зажатый в кулачок, свой мокрый ствол в алые створки, попал, наконец ей в срединочку и просунулся внутрь. «Замри! Совсем не шевелись…», морская ведьма, блаженствуя, набрала полную грудь воздуха и тесно сжала мышцы влагалища. Обе руки её уцепились за маленькие булочки Чиполлино и растянули их в стороны. Розовая дырочка попы вновь почувствовала волнующе-щекотные прикосновения её озорных пальчиков. Чиполлино жарко дышал, уставившись носиком в пространство между двумя большими грудьми. Он старался не шевелиться вовсе, но морская ведьма начала ритмично пожимать его член своими надутыми створками, и попа Чиполлино непроизвольно задрожала: ему становилось невыразимо хорошо под низом его живота… Он попытался дёрнуть попкой, чтобы вогнать ещё дальше в глубь… «Не торопись и не двигайся совсем, маленький редьярдец! Ты и так долго здесь не задержишься…», морская ведьма коснулась губами его плечика, и Чиполлино теперь уже напрочь замер. Сдержать всё усиливающейся дрожи не могла по-прежнему только его попка: ему всё теплее и радостней становилось под животом от стремительных пожатий влагалища тётеньки, которые напоминали уже движения со вкусом посасывающего ротика… Русалочка, нежась рядом со стоящим на коленках Чиполлино, потянулась к его ножке и стала покрывать поцелуями его лапки, поднимаясь всё выше. Когда язычок её коснулся розовой расселины между булочками его попки и дотянулся до яичек, Чиполлино обхватил стройное тело морской ведьмы обеими ручками и прижался к её раскалённому животику всем собой. Его напрягшийся до невероятного ствол жарко пульсировал в её глубине, отдавая выдоенное ею молочко в пылкие недра влагалища… До предела возбуждённая морская ведьма подняла Чиполлино и усадила, обняв, к себе на коленку, оставшись сидеть с разметавшимися волосами и подрагивающей в волнениях страсти пиздой. Безумней женщины на свете Чиполлино ещё не видел! Свободная рука её скользнула вниз и сжала изо всех сил торчащий клювик напряжённого клитора. Из уст морской ведьмы вырвался протяжный сладко-мучительный стон, от которого с чуткой Русалочки слетала вся обволакивающая и расслабляющая нега. «Тётушка-тётушка, позволь я!», Русалочка уже покусывала губками напряжённую алую ягоду и целовала тонкие тётины пальчики. «Нет, сокровище моё, единственное, что сейчас может спасти меня, так это хорошо взвинченный моряцкий хуй…», морская ведьма ласково погладила Русалочку по головке, закатила глаза куда-то вверх и воскликнула громко: «Сахим!!!» В драбадан пьяный боцман возник на пороге кают-компании, как выросший из морского дна. Тельняшка, в клочья порванная на его волосатой груди, заставляла подумать о том, что это самый яростный спорщик на суше и на воде. «Не спится, старая прошмандовка? И эх-ха как разворотило тебя, двум сотням чертей подняться на шканцы!!!», приветствовал он морскую ведьму во всём воодушевлении стараясь быть ласковым, «А это что ещё за салажий эскорт на палубе? Хохотать и чистить спаржу на камбузе, ядрит кого в задницу!» – Поугомонись, старый фал! – прикрикнула на него морская ведьма. Она поцеловала Чиполлино в макушку и, шлёпнув по попке, отпустила на ковёр. Взглянув на пьяного боцмана, она удовлетворённо прицокнула языком и взялась руками за коленки, прижимая их посильнее к себе и выворачивая навстречу морскому бродяге обильно влаготочащие губы своей напряжённой pussy: – Иди уже, жду с утра! – Расстапырь-к посильней… – возился боцман с ширинкой клешей у неё между ног. – Подразогреюсь чутка… Хороший конец лёг ей в губы, и боцман пьяно запыхтел, поколачиваясь задом, с которого всё сильнее спадали штаны, в разверстую глубь. Морская ведьма обнимала за плечи его. «Не могу уже больше, Са-а-ах!», сдавленный крик вырвался из неё, «Вдуй!». Боцман сильно встряхнул головой и протяжно вздохнул, распрямляя плечи. Будто тёмное сияние пошло от него. Сияние светлело стремительно, пока не вспыхнуло столь ярко, что Чиполлино с Русалочкой зажмурились. А когда глаза их открылись вновь, от пьяного боцмана не осталось и следа. Юный стянутый в мышцы моряк сжимал бёдра морской ведьмы, и изглоданная ветрами морскими тельняшка его надрывалась об упругую стать его сильной груди. Одежд больше на моряке не было, и край тельняшки не в силах был скрыть ни его туго сжатых каменных ягодиц, ни увеличившегося в добрых два раза рельефного члена. – Будь осторожней, моя прекрасная королева! Паруса мои чувствуют ветер! – юный моряк стал медленно входить всем корпусом в док. – Ай-й-ааах..ххх! – морская ведьма в экстазе с трудом переносила ноги через его могучее теле, стараясь не сняться с крепкого члена и подворачиваясь к юному моряку поудобнее задницей. Скоро её прогибало на всю длину на его входящем стволе. Спинка её прогнулась, волосы упали на ковёр, а из горла нёсся сдавленный хрип. Руки морской ведьмы дрожали от мощных ударов в зад моряка, груди бешено скакали, задевая за мягкий ковёр напружиненными коричневыми сосками, а на глаза навернулись первые слёзы проливаемой из всех щелей страсти. Русалочка, улыбнувшись, поудобней устроилась на подушечке, широко раздвинула ножки и запустила ручку в губки своей заволновавшейся pussy. А Чиполлино подобрался к самому лицу заходящейся в восторге морской ведьмы и стал гладить её ладошкой по закрытым глазам и легонько целовать в содрогающуюся растрёпанную голову: «Не плачь, тётенька ведьма, не плачь! Сейчас будет тебе хорошо…». Но хорошо морской ведьме было уже до невероятного. Она изо всех сил билась своей выставленной на всеобщее обозрение задницей о гранитный пресс юного моряка и всхлипывала ротиком и пиздой. На триста тридцать третьем качке морского ствола она почувствовала, что сердце её вошло в ритм с этим волшебным орудием любви. А на тысяча триста тридцать третьем вокруг разошлись стены и заиграли небесные ночные звёзды… Pussy морской ведьмы издала жалобный всхлип и сильной струйкой нежности плеснулась в оргазме на яйца юного моряка. На что тот приостановил свой выросший до стремительного темп, удовлетворённо похлопал морскую ведьму по ягодицам и на одном рывке вогнал ей в пизду мокрый ствол вместе с туго поджавшимися яйцами. Конец заклокотал морской пеной на дне алой пещеры морской ведьмы и через мгновение оба рухнули без чувств на ковёр… Три ночи и три дня гостили Чиполлино с Русалочкой у тётушки морской ведьмы. Чиполлино разгуливал по пиратскому бригу без штанишек и знакомился с диковинными обитателями корабля, появлявшимися неизвестно откуда и исчезавшими неизвестно куда. А Русалочка играла с морскими зверушками и помогала тётушке морской ведьме в её несколько необычной ворожбе. То нужно было принять роды у акулы, то срочно требовалось надоить дюжину угрь-стволов, то помочь юным ластёнам учиться налезать на лапы морского медвежатника. По ночам же ужасно штормило: надев подвижный страпон, морская ведьма ночь напролёт подталкивала спящую Русалочку под попку, вгоняя искусственный член ей в пещерку и вызывая тем очень приятные сны… К вечеру третьего дня морская ведьма уединилась в глубинах трюма и вернулась с железным колечком в руках. – Это чистая морская сталь, дитя моё! – морская ведьма подозвала Русалочка и вложила колечко ей в кулачок. – Три витка его обернут тебя в чудо земное. Стоит лишь надеть его на мизинец правой руки, и ножки твои смогут ходить по сухой поверхности точно так же, как скользили они по морскому дну. Чиполлино радостно запрыгал на одной ножке и потянулся к Русалочке: «Дай посмотреть!». Русалочка, улыбаясь, расцеловала морскую ведьму в обе щеки и спросила: – Тётушка, но что должна я оставить, согласно обычаю, на твоём корабле взамен подарка? – Ах, да! – спохватилась морская ведьма. – Я совсем забыла, ф..фак..кинг-к..как..кинг! Я поменяла обычаи. На бриге и так полно всякого хлама и мне некуда стало девать что бы то ни было. Теперь, наоборот, я сама с каждым подарком выдаю небольшой подарок-сюрприз от себя. Но это ещё более строгий обычай и деться от него вообще никуда нельзя! – Здорово! – нечаянно погорячился Чиполлино. – Подарок-сюрприз? А что это такое? Что это значит, тётушка? – Русалочка немного смутилась, не понимая. – Ой, это просто до крайности, моё морское солнышко! Ну всего-навсего у тебя на суше вместе с ножками будет появляться небольшой, но вполне оформившийся и аккуратный член взамен твоей милой pussy… – Тётушка! Как? – воскликнула Русалочка в душевном смятении. – Но ведь это, наверное, ещё пострашнее моего хвостика! Как же принц сможет полюбить меня? – Не так сильно волнуйся, моя ласковая морская кошечка! Не так уж это и страшно, тем более, если захочешь, то я сделаю его побольше… – морская ведьма утешала уже как могла. – И разве принц должен любить тебя за содержимое твоих трусиков? Во всех книжках написано – нет… – Но, тётушка, это ужасно! Ужасно! – бедная Русалочка всё никак не находила себе места. – Вовсе нет, мне кажется. Давай посмотрим! – морская ведьма надела Русалочке колечко на мизинец. – Вот видишь, какая всё-таки прелесть у меня получилась! Нет, что ты не говори, а тётка у тебя не морским помелом сделанная! Красот..та!!! Морской ведьме новый вид Русалочки очень понравился: под животиком у прекрасной девушки покачивался средних размеров серебристо-голубой член с розовым венчиком на конце, из которого норовила высунуться розовая головка. Морская ведьма лишь чуть сжала в руке это новое нежданно-негаданное приобретение Русалочки, и член тут же весело воспрял, превратившись в чуть изогнутую, торчащую вверх палочку. – Вот такая вот загогулина! – с чувством произнесла морская ведьма, явно любуясь творением своих бессовестных рук. – Ну а ты что замер с открытым ртом, горюшко луковое? Теперь ротик с Русалочкой, видишь, нужно держать на замке! Она потянула чуть и щёлкнула Чиполлино по носу Русалочкиным членом. – Тебе в качестве сюрприза-подарка возвращаю штаны! – морская ведьма поцеловала Чиполлино в нос и растворилась полностью в воздухе, что означало то, что добиться от неё ещё чего-нибудь в ближайшее время будет попросту невозможно. В тревожно-смятенных чувствах покидали Русалочка с Чиполлино старый пиратский бриг морской ведьмы. Чиполлино, путаясь в надеваемых штанишках, выпал из малого подобия Врат Ала прямо на морской песок, а Русалочка пока носила стальное колечко исключительно на левом мизинце… Ночь Русалочка провела крайне беспокойно. Пися её жалобно сжималась, тоскуя по ставшему почти привычным страпону. А сама Русалочка никак не могла придумать, как же быть с подарком тётушки морской ведьмы, как она сможет показаться принцу, жить без которого уже просто не могла и что же вообще теперь будет. Чиполлино мирно спал рядом, свернувшись калачиком, а под утро, пробуждённый беспокойством Русалочки вполне заменил для неё подвижный тётушкин страпон. Изумрудные лучи утреннего солнца, ворвавшиеся в опочивальню морской принцессы, начисто рассеяли все Русалочкины ночные сомнения. Она по-прежнему не представляла себе, как предстанет она в новом своём обличье перед сказочным принцем, но терпеть она больше не могла. – Чиполлино, летим скорее! – Русалочка сжала ладошку Чиполлино, увлекая уже его в янтарное окошко. – Маленький мой, я умру, если сегодня не увижу сказочного принца! Будь, что будет – какой-нибудь выход всегда, в конце концов, находится… – Русалочка, ты колечко забыла! – улыбнулся Чиполлино, крепко держась за стремительно прорезающую толщу прозрачнейших вод любимую. Русалочка в ужасе посмотрела на свои ручки и растерянно взглянула на малыша: ей до чёртиков не хотелось уже возвращаться назад. Улыбающийся Чиполлино протягивал ей крепко зажатое в кулачке железное колечко… – Я придумала, Чиполлино! – сердце Русалочки билось стремительней ряби на поверхности Сейлорлэнда. – Я дам обет молчания. Как только я превращусь и окажусь среди людей, мой язычок не вымолвит ни одного слова до того, как сказочный принц не женится на мне! А если он вообще не полюбит меня, то молчать я буду всю жизнь и разговаривать мы будем только с тобой, мой невероятный малыш! – Здорово! – согласился Чиполлино. – Пусть знают, как не влюбляться! Они выбрались из моря среди скал у одной из безлюдных мраморных лестниц, спускавшихся от дворца принца к самой воде. Русалочка присела на мраморную ступеньку и сняла волшебное колечко с мизинца левой руки. «Прощай, мой чудесный серебряный хвостик и моя милая нежная pussy!», Русалочка легонько вздохнула и опустила колечко на мизинчик правой руки. Пара очаровательных белых ножек возникла одновременно с упруго закачавшимся белым стволом с розовеющей нежными губками макушкой. Чиполлино тут же поцеловал свою Русалочку в пупок и в головку, чтобы она так ужасно не расстраивалась. – Что же делать мне, Чиполлино? Он так и будет теперь всё время стоять? Как же я буду ходить? – Русалочка совершенно растерянно моргала своими огромными голубыми глазками. – Не, не будет! – улыбнулся ей Чиполлино с видом знатока, основательно разбирающегося в вопросе. – Он запросто укладывается, и если ты наденешь хоть что-нибудь, а не станешь разгуливать по привычке голой, то его вообще никому не будет видно! – А как же я его буду укладывать? – в панике Русалочка казалась лишь только что народившейся на свет. – Можно по-разному! – авторитетно заметил Чиполлино. – Я, когда был совсем маленький, делал ему вот так! Он взял в кулачок и подёргал назад-вперёд легко заскользившую шкурку. Русалочка ахнула. По всему её телу пробежал пронзительно-щекочущий ток. – Нравится? Вот попробуй сама! – Чиполлино заботливо уложил её ладошку на подёргивающийся ствол. В невыразимом смущении Русалочка отвернулась и быстро задёргала ручкой по неожиданно податливой новой своей плоти. Ощущения нарастали со стремительностью шквального ветра. Русалочка закрыла глаза. Чиполлино же, наоборот, во все глаза с любопытством смотрел на новую игрушку и на новую с ней игру своей любимой Русалочки. Когда гладкие розовые яички задрожали и стали подкатываться к стволу, Чиполлино чуть сжал мягкий упругий мешочек, и на его улыбающуюся мордашку упали первые капли выпущенного Русалочкой любовного молока. Русалочка пронзительно вскрикнула и упала без чувств: впервые испытанный ею мужской оргазм оказался столь сокрушительным, что лишил бедную морскую принцессу сознания. Несколько мгновений Чиполлино, не зная что делать, смотрел на сворачивающийся в неприметный комок член Русалочки и думал, что скорей надо сделать – дыхание рот в рот или просто сбегать за морской водой, которая плескалась ниже на три ступеньки. Но тут он заслышал спешно спускающиеся по лестнице шаги. Видимо, жалобный крик Русалочки встревожил кого-то из людей, оказавшихся поблизости. Чиполлино тут же прикрыл прекрасными густыми волосами потерявшее чувства вместе с Русалочкой её достоинство и на всякий случай сам уселся ей под животик, спинкой плотно прикрывая то, что могло выдать её раньше времени. Из-за поворота мраморной лестницы показался сказочный принц. Картина, ожидавшая сказочного принца, была несколько необычна для заслышанного им почти плачущего вскрика: на ступенях лестницы мирно спала, нежась на солнышке, прекрасная нагая девушка, под животиком которой возился с ракушками уютно устроившийся малыш. Кто мог здесь кричать – было совершенно непонятно… Принц приблизился и присел на корточки возле прекрасной девушки. Играющий малыш не обратил на него никакого внимания. Тогда принц коснулся нежной кожи руки спящей девушки. Русалочка открыла глаза и тихонько вскрикнула в радости и смущении: перед ней был её самый любимый и самый настоящий сказочный принц! По этому тихому возгласу принц и определил, что кричала всё-таки она, правда, совсем непонятно отчего. «Кто вы, прекрасная незнакомка?», принц погладил её по мягкой дымке волос, «И что так могло напугать вас в моём королевстве?» Русалочка смотрела на него широко распахнутыми безумно-голубыми глазами, выражавшими целую бездну чувств, и не произносила ни слова – в силу вступал данный ею обет. – Что же вы молчите? Вы, наверное, прекрасная странствующая принцесса и не умеете пока понимать нашего языка! Это ничего, я сам много раз путешествовал по другим королевствам и странам. Человеческий язык почти ничего не означает в сравнении с языком человеческих чувств. Вот видите, вы немножко уже понимаете! Чиполлино взглянул на Русалочку. Его девочка просто сияла от счастья, слушая своего сказочного принца, и смешно кивала наоборот: чуть покачивала головой не сверху вниз, а снизу вверх, будто подаваясь вся к свету. Но принц был всё-таки настоящим принцем – он никак не мог слишком долго оставаться спокойным рядом с возлежащей перед ним обнажённой полностью девушкой. Уже через мгновенье он целовал её нежное улыбающееся лицо, а через несколько мгновений его губы скользили по небольшим упругим холмикам её прекрасных грудок. Чиполлино почувствовал себя несколько не на месте в такой ситуации, но со стойкостью оловянного солдатика продолжал оставаться на своём посту: ему было что прикрывать своим тельцем – с момента первого взгляда Русалочки на её сказочного принца поведение её нового естества вновь обрело неугомонные формы. И Чиполлино готов был спасать от кого бы то ни было свою Русалочку хоть всю оставшуюся жизнь, но Русалочка сама… Совершенно забывшись в приступах охватывающего её волна за волной счастья, Русалочка по привычке широко развела в стороны ножки. Не в силах более прикрыть собой, Чиполлино вздохнул, поцеловал Русалочку в животик и перебрался за её далеко откинутое бедро, откуда и стал наблюдать за обещавшим быть весьма и весьма неординарным действом… «Спасибо, малыш!..», прошептал безумеющий о Русалочкино тело сказочный принц, спускаясь поцелуями по её дрожащему животику и путаясь в покрывающих его локонах волнистых волос. «Пока не за что!», вздохнул ещё раз в ответ про себя Чиполлино, на всякий случай утешительно гладящий Русалочку по попке. Русалочка в неге своих страстей очнулась слишком поздно… – Ох! – сказочный принц слегка обомлел. Русалочка обомлела по полной… Быстро, всё по той же привычке, она схлопнула ножки. Будто возможно было столь же легко упрятать её вздыбленный ствол, как некогда скромную маленькую pussy! Никем не замечаемый Чиполлино смотрел на сказочного принца с проницательностью и любопытством самой совести: ему одному, собственно, было абсолютно всё равно, что произойдёт дальше – в любом случае свою любимую Русалочку он любит, а она любит его, в остальном же сами разбирайтесь, как хотите… Принц несколько ошеломлённо смотрел на Русалочку, переводя свой взгляд с прекрасного лица на прекрасный ствол… Лицо Русалочки чуть искажалось невероятным смятением и отчаянием. Ствол явно не испытывал ни того, ни другого. – Вы просто само очарование, моя прелесть! Я никогда ещё не встречал столь сказочной принцессы! – промолвил сказочный принц, который, видимо, действительно был настоящим. – Позвольте хоть на недолгий срок задержать вас в моём королевстве и сделать своей фрейлиной-пажем… Обещаю оказать вам ответный визит в неизвестное мне ваше королевство и быть вашим покорным слугой сколько прикажете!.. Русалочка почувствовала, как упругая волна бьёт теплом из-под низа её животика в ответ на эти слова, и вся чуть прогнулась в спинке, подаваясь навстречу. Сказочный принц осторожно обнял её, прижался нежно щекой к дрожащему от волнения животику и коснулся губами розового венчика её симпатичного члена. Розовый венчик тут же распахнулся, вгоняя в рот сказочного принца надутую лоснящуюся головку. Русалочка ахнула и снова расслабилась в своих красивых белых ножках. Чиполлино успокоено перебрался к ножкам, раздвинул их пошире, и удобно устроился, трогая пяточки Русалочки языком, для наблюдения за процессом. Но процесс вновь продлился недолго. Взволнованные до предела чувства Русалочки устремились в одну точку, и точка эта была сейчас полностью во власти её сказочного принца. Не успев даже шевельнуться, Русалочка издала продолжительный ох и с избытком заполнила рот своего сказочного принца бурным потоком любви… Она вновь с трудом удержалась в сознании и несколько растянутых в вечность мгновений балансировала на грани лёгкого обморока. Её сказочный принц целовал её в губы, и на губах его была чистая морская соль Русалочкиного тела. Принц поднял полностью безвольное тело Русалочки, легко обхватил одной рукой её почти невесомую изящность, взял другой рукой за ладошку Чиполлино и повёл их в свой королевский дворец. Чиполлино теперь шагал и с восхищением смотрел на покачивающийся в напряжении ствол самого принца, который чуть подталкивал своей статью маленькую белую попку Русалочки. Казалось, что Русалочка сидит не на руке принца, а именно на этой его мощной дубинке, как на ветви дерева… Всё же принц не выдержал и опустил ненадолго тело Русалочки в случившиеся по дороге кусты нежень-жимолости. Поставив её на коленки, он несколько раз коснулся языком её затрепетавшей сразу же спинки и спустился чуть ниже, к белым полушариям её попки. Раскрыв половинки, он поцеловал Русалочку в её крошечную дырочку, и Русалочка всей прогнувшейся спинкой подала попку вверх, навстречу его поцелую. Принц раздвинул дырочку языком, и Русалочка вновь почувствовала себя девочкой, вся подвигаясь навстречу входящей в неё любви. Разласкав ей нежную попку, принц чуть отодвинулся, наслаждаясь видом пульсирующего в неге отверстия, и придвинул к нему свой напружиненный член. Голова члена потянула на себя трепещущее колечко и через мгновение весь твёрдо-каменный ствол осторожно входил в разверзающуюся глубь. Русалочке показалось, что она опять теряет чувства: живот сказочного принца касался её мягкой попки, а внутри неё, казалось, был весь он… Недолго уверенно покачав бёдрами, принц вошёл в обворожительный вкус и стал надевать Русалочку на своего исстрадавшегося уже по ней приятеля. Раскачав Русалочку как следует, он снял её попку с захлёбывающегося в упоении члена и пустил протяжную тугую струю на прогнутую в затянувшемся экстазе спинку Русалочки. Млечная дорожка покрыла перламутровыми каплями всё от попки до плечиков и запуталась в роскошных Русалочкиных волосах… Вознеся Русалочку на высокую мраморную лестницу, принц бережно поставил её ножками на зеркальный гранит у ворот королевского дворца. «Если моя принцесса не будет против, она проведёт в этих покоях столько времени, сколько пожелает!», принц наклонился и поцеловал Русалочку в ушко. Русалочка совершенно не была против и они с Чиполлино оказались в королевском дворце, пока, правда, на положении лишь играющих гостей, но и этого растворяющейся в своём счастье Русалочке показалось более, чем достаточно. Мечта Русалочки сбылась. Сказочный принц любил её, и у неё неоднократно текло по спинке и ножкам любовное семя его страстных салютов. Об исполняемом ею обете она почти не помнила: слова сами по себе были почти не нужны ей, все её чувства были ярко выражаемы на её прекрасном лице, а чувства принца она читала даже не из пылких глаз его, а, казалось, прямо из сердца. Принц же постепенно привыкал и всё более спокойно относился к её молчанию. Беспокойным оставался лишь Чиполлино… Причём беспокойным сразу во всех направлениях. «Ты онемеешь совершенно, как рыбка!», шептал Чиполлино по ночам Русалочке, «Ты что забыла, что принц должен на тебе жениться?» В ответ Русалочка только улыбалась и качала головой так, что нельзя было ничего понять – то ли не забыла, то ли не должен… Чиполлино в тревоге прижимался к нежному любимому телу Русалочки и всё чаще просил её хоть ненадолго уплыть в Сейлорлэнд, по которому он сильно соскучился. Днями Чиполлино носился по королевскому дворцу, как умалишённый и знакомился со всеми подряд случавшимися на его пути персонажами, выпытывая у них все интимные подробности жизни дворца и их самих, а напоследок стараясь вступить с каждым в тривиальнейшую половую связь. В общем вёл себя столь же неприлично, как и в подводном королевском дворце, чем вызывал иногда просто восторженно-радостный смех, иногда полный отказ, но иногда и столь необходимое ему взаимопонимание и согласие. По вечерам Чиполлино любил принимать участие в самых разнообразных играх, затеваемых принцем со своими придворными. Русалочка тоже постоянно была при принце, но играла пока несколько смущённо и чуть отрешённо. До бесшабашности Чиполлино ей было далеко, несмотря на любовь её окружающих, которую она, как и в родном дворце вызывала у всех своими голубыми глазами и прекрасным, хоть и несколько необычным теперь телом. Молчаливую любовную идиллию, царившую в душе Русалочки, неожиданно разрушил сам принц. Одним из относительно тихих вечеров, когда в любовной игре принимали участие только сам принц, Русалочка, непременный Чиполлино и ещё несколько пажей и фрейлин, сказочный принц, испустив нечаянно бурный поток семени Русалочке в ротик, не давая ей опомниться, поцеловал во влажные губки и преклонил одно колено. «Милая прекрасная принцесса, имени которой я даже не знаю до сих пор! Позволь предложить тебе всё, что только есть у меня и стать моей женой!», произнёс он негромко и вновь припал к её ротику, а потом, нацеловавшись всласть, продолжил: «Я знаю, что ты не можешь сказать мне ничего, но я буду ждать утра! Утром в знак согласия одень, пожалуйста, своё маленькое колечко на левую руку! Если колечко будет на левой руке, я буду знать, что ты согласна и прикажу готовить свадебный пир. А если колечко будет на правой руке, я буду любить тебя по-прежнему без всяких пиров. Хорошо?» Сказочный принц заглянул в небесно-синие глаза прекрасной принцессы и понял, что постиг их глубину ещё вовсе не до конца: там где всегда его встречало лишь исполненное света согласие, сейчас вдруг засверкала крошечная слезинка. Принц смутился и немного встревожился: «Я чем-то обидел или напугал тебя, моя нежно-любимая?» Но в глазах принцессы уже читалось «Нет-нет! Всё хорошо!», а ручка её крепко сжимала ладошку порывавшегося что-то сказать принцу Чиполлино. Решение принца обрело силу. «Ну и что ты наделала, моя хорошая?», шептал Чиполлино в темноте ночи, внимательно рассматривая, как дорожка лунного света из большого окна дворца серебрит прекрасные сосочки грудок Русалочки, «Ну почему ты не дала мне объяснить ему, что тебе нельзя снимать своего колечка?». Русалочка улыбалась только и нежно гладила Чиполлино по его буйной зелёной головушке. Ранним предрассветным утром Русалочка потянула Чиполлино за ладошку из постели и он с готовностью подпрыгнул: «Куда?». Они вышли из королевского дворца и Русалочка, держа Чиполлино за ладошку, повела его к Сейлорлэнду… Сказочный принц проснулся на рассвете, когда первые лучи солнца лишь входили в его опочивальню. Вспомнив о своём решении, он улыбнулся, но тут же немного вновь встревожился, вспомнив будто пригрезившуюся ему слезинку в глазах прекрасной принцессы, которая всё ещё была его незнакомкой, несмотря на очевидную бурю обоюдной любви. И он подумал, что лучше всего не беспокоить сегодня её взволнованное сердечко как можно дольше, тем вернее, что двери в её опочивальню этим утром оставались закрытыми. Принц спустился к завтраку и провёл его против своего обыкновения в полном одиночестве. Затем он прошёл в свою опочивальню мимо по-прежнему закрытых дверей опочивальни принцессы и наблюдал утреннюю игру юных пажа и фрейлины, резвящихся подобно малым котятам, сам не принимая обычного участия: принцу всё больше начинало казаться, что вчера вечером он что-то сделал не так… Очнулся принц от протяжного любовного стона фрейлины под юным пажом и от криков на улице. – Ваше высочество! – доложил вошедший камердинер. – Народ требует вашего высокого присутствия! Море принесло к нашим берегам прекрасную русалку и дабы счастье снизошло на всё наше королевство, вы должны сами лицезреть и приветствовать это редкое чудо. По правде сказать, у принца сегодня не было никакого желания заниматься даже самыми важными государственными делами. Он печально улыбнулся: «Да-да, хорошо-хорошо… Я буду… Я очень скоро…» Камердинер поклонился и вышел. Принц поцеловал двух замерших при виде печали на прекрасном челе его весёлых котят и покинул покои. Он ещё раз подошёл к напрочь закрытым дверям опочивальни принцессы, погладил зачем-то их дубовые створки, затем резко обернулся и решительно зашагал к выходу из дворца. На выходе его ожидала целая толпа рыбаков и служанок, делегированных за ним с побережья. Размахивая руками и неописуемо радуясь, сопровождали они своего принца по дороге к морю и наперебой рассказывали о снизошедшем на берега королевства чуде. …Чудо сидело на морском валуне, сжимало левую ладошку в кулачок и печально взирало на неё. Рядом, у прекрасного серебряного хвостика крутился, играя в прятки с морской пеной мальчик-луковка, который периодически подплывал к восседающей на валуне, казалось, самой Красоте и утешительно целовал её то в попку, то в плечико, то в пупок… В сопровождении собравшегося народа принц подошёл к морю, приветственно погладил величественный Сейлорлэнд по волне, взглянул на сидящую на камне русалку и начал торжественное обращение. – Правители и народ королевства нижайше приветствуют тебя, прекрасное чудо природы! Да ниспошлёт небо… Русалочка немного удивлённо обернулась. Слова замерли у её сказочного принца на устах. Перед ним сидела его нежно любимая прекрасная незнакомка и глаза её были полны печали вполне сравнимой с печалью, навестившей по утру глаза принца. – Вы, принцесса? – он шагнул в расступающиеся перед ним волны. Она чуть виновато улыбнулась, будто пожала слегка своими полупрозрачными плечиками и протянула раскрытую ему навстречу ладошку. Мизинчик левой руки обрамляла волшебная сталь. – Вы согласны?!! – он кинулся к её связанным в хвостик коленкам и волны сомкнулись над ним. Выбарахтывался он из воды совершенно мокрый, смешной и счастливый. – Это прекрасное создание природы милостиво соизволило выйти за меня замуж! – объявил он застывшему в изумлении народу. – Свадебный пир сегодня же вечером для всех во дворце. Свадьба состоится на моём корабле! Народ из деликатности стал расходиться, не торопясь ронять радостные слова и неся их своим ещё вообще ничего не знающим знакомым. – Так вы русалка? Что же вы молчали и не говорили? Ах, да! Вы же не можете говорить на нашем языке! И не надо. Мы вполне ведь обходились и обойдёмся и так! – сказочный принц был рад, как ребёнок безвозвратно потерянной и вдруг нечаянно нашедшейся любимой игрушке. Вечером этого же дня корабль с парусами подобными крыльям выходил из Сиреневой лагуны в открытое море. Прямо на палубе принайтован был большой прозрачный бассейн, который служил свадебной каютой для Русалочки. Чиполлино это радовало доне́льзя: он барахтался в бассейне в свете праздничных фонарей, нырял в него с бортика, пытался добиться того же от Русалочки и иными способами вёл себя крайне неприлично. Но Русалочке было не до ныряний: она целовалась почти непрестанно со сказочным принцем, и серебряный хвостик её дрожал в нарастающем возбуждении от этих поцелуев. До самого утра решено было не брать на борт гостей и лишь вахтенный экипаж вёл сейчас корабль, размеренно покачивающийся на малой волне. Старый кок Негоро раскуривал трубку на палубе, любуясь на обнажённое продолжение Русалочкиного хвостика, усмехаясь и крякая в морской ус при каждом крепком захвате принцем нежного девичьего тела: Негоро никак не мог вспомнить, под каким из компа́сов потерял он свой топор в этот раз. Шкипер с боцманом, утвердившись на шканцах, настраивали внутренний барометр из свадебных запасов шампанского. Штурман из рубки, не повышая голоса, пророчил тысячу чертей под хвост каждому из матросов, если кливер не будет потравлен сей миг. Обстановка праздничного ночного уюта царила на освещённом дрейфующем корабле. Ближе к полуночи сказочный принц нырнул в прозрачные воды покачивающегося в такт корабля бассейна и не выныривал несколько долгих минут: он пытался проникнуть поглубже своим языком между очаровательных плотно сжатых бёдер Русалочки. Губки пропускали его почти в волшебную глубь, и Русалочке становилось всё теснее между ножек связанных её серебряным хвостиком. Она уже несколько раз порывалась снять стальное колечко с мизинца левой руки, чтобы надеть его на правую, надеясь на мудрую власть окружавшего корабль Сейлорлэнда. Но принц умолял её потерпеть до утра – эту ночь он хотел играть с ней лишь как с прекрасной русалкой. Русалочка со стоном обхватила плечи сказочного принца, стараясь помочь ему подняться из воды, чтобы он не захлебнулся. Далось ей это с большим трудом. Принц показался на поверхности с растрепавшимися, ниспадающими на плечи мокрыми волосами и с обезумевшим совершенно взглядом. Вслед за ним на поверхности показалась столь же безумно выглядевшая головка его достававшего до живота члена. – Юнга, огня! – скомандовал сказочный принц. Через мгновенье черноокая Пенни подавала ему с серебряного подноса бокал пылающего голубым пламенем королевского виски. – Благодарю за службу! – принц поцеловал подавшую ему пламя смуглую ладошку и коснулся губами медленно оплавляющихся краёв бокала. Медленно и величаво запрокидывал он голову в абсолютной тишине, потому что притих не только старый Негоро, забывший крякнуть с открытым в изумлении ртом, притих не только Чиполлино, замерший на краю бассейна, позабыв о прыжке, притих не только весь корабль, казалось умерило шум своих волн само бескрайнее море Сейлорлэнд… Сказочный принц спокойно испивал верное пламя, а его вздутый до пупка ствол входил, столь же спокойно и замедленно в разверзающиеся нежные губки полуприкрывшей прекрасные глаза свои от счастья Русалочки. Принц допил пламя и несколько удивлённо взглянул на ладонь свою: бокала в ней больше не было… А живот сказочного принца каменными рельефами ощущал уже всю чарующую негу животика Русалочки. – Юнга, вы отличный моряк и свободны на всю ночь от вахты! – произнёс принц, полуобернув голову, но не в силах уже оторвать взгляда от замирающих в страсти глаз Русалочки. Руки принца крепко сжали тонкую талию Русалочки, и на всём корабле чуть усилилась морская качка. Корабль сказочного принца летел по волнам лишь на собственных крыльях любви: вся команда до последнего подвахтенного матроса собралась на палубе и во все глаза смотрела на невиданное волшебное действо. Развевающийся прекрасными полупрозрачными плавниками серебряный хвостик Русалочки бился и обвивал талию сказочного принца. Волосы обоих метались подхватываемые порывами налетающего свежего морского ветра. А тела надрывались в страстных пируэтах подобно вворачивающемуся в морские глубины урагану. Взрыв этой водно-земной любви потряс окружающее пространство двумя исторгнутыми криками такого счастья, что звёзды засветились немного ярче в вышине, в которой же среди звёзд кружились в тот миг души двух прекрасных созданий, заключающих брак свой на небесах… Уже поутих распалившийся об горячие тела жаркий зюйд-винд, уже вернулся на мостик штурман и заняли места на вахте матросы, уже боцман со шкипером обучали смущающегося юнгу «разливать поровну и до краёв» во здравие молодых, уже старый кок Негоро выбил потухшую напрочь трубку и зарядил новую порцию крепкого морского табака, уже Чиполлино лежал зелёной головушкой у Русалочки на груди, слушая, как бьётся её любимой сердечко… Принц и Русалочка открыли глаза. Чиполлино обрадовался, будто его подхватило ветром. «Русалочка, уже можно ведь, да?! Я скажу ему, как тебя зовут? Принц, её зовут Русалочкой! Уф, еле вытерпел, замучаешься с вами!!! И она теперь, между прочим, может вполне говорить, а не как ты думал, что она языка вашего не знает, она, вообще, знает всё на свете… наверное…», выпалил Чиполлино на одном дыхании и добавил: «Ну, Русалочка! Говори! Я уже из-за тебя сам чуть язык не проглотил…». Но теперь казалось, что оба, и Русалочка, и сказочный принц, абсолютно утратили дар речи. Они лишь ослаблено улыбались, безумные от любви, и принц целовал и целовал лицо Русалочки пополам с подворачивающимися ему под губы щеками неугомонного Чиполлино. Наконец, принц немного очнулся. Он обернулся вокруг и зажмурился от волшебного сияния праздничных огней корабля. На мгновенье он коснулся губами свободного от Чиполлино ушка Русалочки и что-то прошептал. Русалочка улыбнулась и выразила согласие одними глазами: сил на большее у неё пока не было. Чиполлино теребил сказочного принца за плечо: «Скажи ей, чтобы она разговаривала! Она же так насовсем онемеет из-за тебя!» Принц поцеловал Чиполлино в макушку и засмеялся: – Свистать всех наверх! Боцман на шканцах мгновенно протрезвел душой, но не телом. Он стремительно встал, чуть не выпав за борт, и просвистал всех наверх не хуже морского соловья. Через несколько мгновений команда полностью собралась перед принцем и Русалочкой на палубе. – Мы тут подарок придумали! – принц изо всех сил старался собраться и быть торжественным. – Мы с Русалочкой в ознаменование праздника нашей любви… В общем, Русалочка разрешила каждому из моряков нашего корабля поцеловать её один раз… куда хотите… От дружного «ура!» матросов и смеха командиров проснулась и занялась чем попало пара двух довольно глубоководных рыб. Принц обернулся к Русалочке, взял в руки её ладошки и перенёс стальное колечко с левой руки на правую. Серебряный хвостик обратился в белые стройные ножки, но pussy Русалочки по-прежнему тревожилась губками под её животиком: вокруг властвовал великий и могущественный Сейлорлэнд. Нагая и прекрасная Русалочка вышла из вод большого бассейна к команде и присела на краешек кресла, которое служило принцу королевским троном в дальних плаваниях, а сейчас было крайне спешно и крайне заботливо подставлено вовсе оказалось не настолько уж опьянённым шкипером. – Чур, я первый! – отважный моряк Чиполлино не признавал на свете двух вещей: сыроедения и очередей. Под тёплые улыбки матросов он обвил уже свою Русалочку обеими лапками и целовал её открытым ртом в заботливо подставленный ему её открытый ротик. Ему очень понравилось. Матросы целовали Русалочку в изгибы локтей и в её нежные подколенные впадинки: они явно робели перед невероятной морской красавицей. Русалочка целовала в ответ каждого из них в колючую щеку или в потрескавшиеся от морской соли губы. Штурман поцеловал Русалочку в её прекрасные волосы и в почтении склонил голову. Она ответила поцелуем в его мужественное, рассечённое акульим шрамом плечо. Боцман и шкипер подошли вдвоём и преклонили колени. Глаза их были чисты, чуть ли не как у младенцев. – М..можно ййа с вами? – лыка теперь не вязал один юнга, напрочь усвоивший от своих наставников основной закон пития: до последнего держать марку выпитого тобой и отражать всем своим существом нарушение сейсмического ритма пьянствующего сердца. – Юнга! – строго сказал боцман и припал в поцелуе к левой грудке Русалочки. – Не подведи! – строго сказал шкипер и припал к правой грудке. – Уг..гу… – пробормотал юнга Пенни, ласковым котёнком тычась в животик Русалочки и нежно раздвигая ей ножки. Долог и нежен был поцелуй боцмана и шкипера. Русалочке было чуть щекотно, приятно и весело наблюдать эти две лохматые головы на своих серебряных сосочках. Но невероятно долог и нежен оказался поцелуй юнги Пенни… Как только ножки Русалочки раздвинулись достаточно, чтобы лицо Пенни смогло проскользнуть между них, хмельной юнга встряхнул смоляной головой и превратился в черноокую ищущую красавицу. Поедая заходящимися в страсти глазами Русалочку и ловя её взгляд, прекрасная Пенни сомкнула свои алые губы на розовой раковинке. Боцман и шкипер утратили силы уже и лишь внимательно смотрели на полускрытое лицо своего смуглого юнги, когда Русалочка тихонько ахнула, чуть подавшись навстречу любящему её лицу Пенни, и по её телу прокатилась волна легчайшего, будто воздушного оргазма. Юнга редко кого подводил… Русалочка расцеловала шкипера с боцманом и долго обнималась с ласкающейся к ней Пенни. «Жаль поцелуй лишь один… Ну один, так один…», бормотал в морской ус старый кок Негоро, выколачивая очередную трубку за борт корабля. Он коснулся губами шейки Русалочки и долго покачивался, не отводя губ, между изящных маленьких ключиц. Скользнул на плечико и чуть дальше – за спинку, и Русалочка была вынуждена полуобернуться. Но старый кок Негоро и не думал останавливаться. Лишь чуть касаясь крайне редко кончиком языка нежной кожи девушки, губами он устремлялся всё дальше, оборачивая Русалочку, как ему вздумается. Вот уже обернулась она полностью спинкой к нему… Вот уже вынуждена чуть привстать, потому что губы соскользнули с талии вниз… Вот уже Русалочка на коленках и вся оттопыривается попкой повыше, навстречу жёстким губам и нежному сильному языку… Негоро целовался с прекрасной попкой Русалочки, а язык его проворно гулял в ней, заставляя немножко подрагивать. Губ он так и не отрывал, а язык его уже невероятным образом скользил по очереди по двум раскрывающимся ему навстречу дырочкам. Русалочка нежилась на его языке. Но темп ласки возрос и прекрасный оргазм, заставивший Русалочку рассмеяться подобно счастливому ребёнку, пролился кратким дождём на иссохшиеся губы моряка. Так целовал и любил старый кок Негоро… Русалочка поцеловала его в лысую его башку, в колючие щёки, в солёные из-за неё губы, ойкнула и прижалась к нему, как к чему-то большому, тёплому и родному. Светало. Крылатый корабль входил в ждущий его с вечера порт. У самых берегов Сиреневой лагуны вода вспенилась за кормой летящего по волнам корабля и пять прекрасных русалок, дочерей морского короля, показались из играющих тёмным предутренним изумрудом вод. Корабль столь стремительно сбавил ход, что казалось сам Сейлорлэнд удерживает его своей мощью. Обрадовано Русалочка спустилась к своим любимым старшим сёстрам, по которым успела соскучиться до морских чёртиков. Вслед за ней тут же бултыхнулся в воду Чиполлино – он не меньше Русалочки соскучился по её красивым сёстрам и по морскому королевству. Русалочка резвилась и обнималась со своими сестрёнками, а Чиполлино барахтался среди полуобнажённых женских тел и старался под шумок восстановить в памяти их совершенное устройство, заглядывая под края мечущихся на них полупрозрачных одеяний. – Русалочка, мы целую неделю гостили у нашей прелестной тётушки морской ведьмы! – пять сестёр кружились вокруг обмирающей в восторге встречи с ними Русалочки. – Она передала тебе свадебный подарок. Вот, возьми! Алайя, старшая из сестёр протягивала точно такое же стальное колечко, какое искрилось на мизинчике Русалочки, но обвито оно было уже в семь волшебных витков. – Это кольцо позволит тебе ходить по земле на твоих прекрасных ножках в любом виде, в каком только тебе захочется. А если его наденет кто-нибудь из людей, он сможет спуститься на дно Сейлорлэнда и быть гостем любого из морских королевств. А подарок тебе нашей тётушки морской ведьмы с её невыносимыми сюрпризами ты отдай нам. Мы будем по очереди развлекаться с этой весёлой игрушкой! И на берег Сиреневой лагуны Русалочка впервые вышла, переступая ножками, нежно пожимающими её очаровательную pussy. После недели празднеств на суше, в королевском дворце сказочного принца, праздник продолжился под водой, потому что принц теперь мог спускаться с Русалочкой в глубины Сейлорлэнда и был всегда желанным гостем во владениях морского короля. Много и по разному любили друг друга Русалочка и сказочный принц. Но и на суше сказочный принц чаще всего сжимал потеснее стройные Русалочкины ножки и входил в неё будто в связанную рыбьим хвостиком полудевушку-полурыбку. Русалочка вытягивала белые ножки в туго натянутую струнку и поднималась в небо вместе со своим сказочным принцем. А Чиполлино, основательно изучив устройство всех тёток и многих шевелящихся существ Сейлорлэнда, вспомнил о Родине. Где-то далеко лежала его родная Чиплания, и он припомнил своё слово устроить в родной стране сексуальную революцию. И теперь уже Русалочка изо всех своих прекрасных сил стремилась помочь Чиполлино. Не прошло и полгода, как корабль сказочного принца с парусами подобными крыльям уходил за бескрайний горизонт в никому пока не ведомое плавание к неведомым никому, кроме Чиполлино, землям. На седьмые сутки полёта Начхоз с Адером «изобрели» эротическую гимнастику, которой и принялись истязать Проект ежесуточно. Начхоз пошёл на это, видимо, из-мук совести: курить пока не перестаёт, полновесно аргументируя это необходимостью «кратких перерывов в работе – т.е. перекуров». Любитель поприседать с окурком в зубах! От Адера же с его режимами и тягой к здоровому образу жизни можно всегда ожидать чего-нибудь подобного. Отношения к новшеству в Проекте как обычно спектрально разнообразны. От резкого негатива (Ани с Иггером вообще не поняли о чём речь и для чего всё затеяно. Ани во всём процессе утешает лишь эстетика названия, да и то по большей части лишь первая его составляющая. Иггер же, который с понятием «зарядка» всегда ассоциировал лишь нотный аккумулятор, поддерживает начинание только из солидарности с принявшей решение командой) до воодушевлённого одобрения (Эйльли сказала, что если бы эротическую гимнастику не придумали в четвёрке Малыша, то она бы для своей вечно валяющейся на диване четвёрки ввела принудительные эротические отработки!). На что Букк, именно который и занимал диван на тот момент, сказал «Оп-па на!», и пообещал поддержать художественно в разработке сюжетов игровых тренировок. Орф и ХуРу приняли как должное. Орф оформляет журнал тренировок, а ХуРу пытается таскать тренировочные сюжеты в свои художественные практики по эротизации реальности. Но кому действительно гимнастика пришлась в радость и по душе, так это Динуле. Ребёнок прыгает и веселиться, как давно ему не удавалось. Стеллс и Транс не начинали занятий – они просто никогда их и не прекращали: в этих сферах высоких движений они живут. Тяжелей всех же, конечно, опять-таки Директору. Одобрил решительно и сразу. Куда деваться от этого балагана и активизировавшихся болей в спине – не знает. Но молчит, как всю жизнь, лишь изредка напоминает, что «мы ещё не пробовали в этот раз стойку на голове, забыл, как она там у вас называется…». Интересно, это так же увлекательно, как курить?...
Сталкер – Стеллс (Проект «Aly Ir») Транслятор – Транс (Проект «Aly Ir») Художественный редактор – ХуРу (Проект «Aly Ir») Орфографический редактор – Орф (Проект «Aly Ir») Художник – … Аниматор – … Игровой программист – … Бук-публикатор – … Веб-дизайнер – Диана (Проект «Aly Ir») Веб-администратор – Адер (Проект «Aly Ir») Нач. хоз. – НачХоз (Проект «Aly Ir») Директор – Директор (Проект «Aly Ir»)
The special internal thanks: Ганс-Христиан Андерсен, сказка «Русалочка» (1-й источник-версия 0.1) Джанни Родари, сказка «Приключения Чиполлино» (2-й источник-версия 0.1) Paul Eagle (литературно-эротические произведения, 2000-2002) Константин Михайлович Станюкович (Информационное пособие «Краткий морской словарь») Covenant (композиции «Call The Ships To Port», Northern Light, 2002 и «Bullet», Bullet, 2003) Elend (композиция «The Newborn Sailor», Winds Devouring Men, 2003) Massive Attack (композиция «Angel») Sandra (композиция «You And I») Dvar (композиция «Kiam Kiam», Roah, 2003) Sopor Aeternus & The... (композиция «Saturn-Impressionen», Voyager – The Jugglers of Jusa, 1997) The Dreamside (композиция «Godsend», Pale Blue Lights, 1994) Wolfsheim (композиции «Kissing The Wall» и «The Sparrows And The Nightinga», 1992) Silke Bichoff (композиция «Felix In The Sky») John Koviak (композиция «Heaven», Heaven, 2002) Caprice (композиция «Of Amroth and Nimrodel», Elvenmusic, 2001) & all others… Исполнено на портативной персональной ЭВМ «iRU»
|
||||
|
Версия 1.0 2005 |
||||
